Тяжесть венца - стр. 31
– Когда-то давным-давно я обещал подарить вам щенка.
– Вот как? Не помню.
Кэтрин, держа поскуливающего Пендрагона за передние лапы, едва не отплясывала с ним перед статуей святого Мартина.
– Пендрагон! Я буду очень любить тебя!
Анна поглядела на несколько растерянную настоятельницу.
– Милорд Ричард, я благодарю вас за подарок. Да и Кэтрин вы доставили истинную радость. Однако он не сможет жить в обители. Это пес для замков, и монахини вряд ли справятся с ним, когда он подрастет.
Ричард, сутулясь и поглядывая через увечное плечо, слегка повернулся к матери Эвлалии, и та вдруг заулыбалась и с готовностью закивала, свидетельствуя, что в монастыре, где хозяйство не так велико, вполне хватит места еще для одной Божьей твари.
И все же Пендрагон изменил жизнь тихой обители. Огромный, нескладный, он весело скакал по клуатрам монастыря, игриво хватая за подолы монахинь, пугал монастырскую живность, топтал грядки и задирал ногу на цоколь статуи святого Мартина. Когда же его посадили на цепь, он двое суток выл так, что монахини не могли читать литании[19], а собаки из селения в долине отвечали ему возбужденным лаем.
– В этого пса наверняка вселился злой дух, – твердила строгая сестра-ключница, торопливо сотворяя крестное знамение.
– Упаси вас святой Мартин так говорить! – сердилась мать Эвлалия. – Его ведь подарил сам герцог Глостер!
Тем не менее щенок нарушал покой обители, и Анна чувствовала, что в этом есть и ее вина. Волей-неволей Пендрагон стал для нее той малостью, которая окончательно вывела ее из оцепенения. Ей часто приходилось брать его с собой, чтобы прогуляться в окрестностях монастыря, и вскоре она привыкла к этим прогулкам и полюбила их. Теперь и Кэтрин получила долгожданную свободу и смогла наконец-то явиться со своим псом к деревенским ребятишкам, которые приходили в восторг от этого чудовища. Пендрагон был самой большой собакой, какую им доводилось видеть, намного крупнее всех псов в деревне, но готов был добродушно облизать любого, кто уделял ему внимание.
Ричард продолжал свои визиты, и Анна стала привыкать к ним. Он не был навязчив и больше не заговаривал о ее наследстве, однако, рассказывая о событиях в миру, постепенно познакомил Анну с положением дел при дворе, поведал об изменах и кознях герцога Кларенса. Анна обычно слушала, не делая никаких замечаний, но, помимо ее желания, Ричард разбудил в ней прежнюю ненависть к Джорджу Йорку. Предатель, насильник, убийца – она редко вспоминала его в прошедшие годы, но сейчас, внимая рассказам Ричарда о том, что Джордж приказал своим людям отравить ее сестру (и они признались в этом), что Джордж беспрерывно ссылался на то, как любил его легендарный Делатель Королей и именно его хотел видеть на троне Ланкастеров, Анна невольно начинала прерывисто дышать, в глазах ее вспыхивали гневные огоньки, и она ловила себя на мысли, что охотно помогла бы Ричарду Глостеру в его борьбе со средним братом. В том, что Ричард ненавидел Джорджа, Анна не сомневалась, да он и не скрывал этого.
И тем не менее она не отказывалась от мысли принять со временем постриг. Ричарду, похоже, это не нравилось, но Анна не придавала значения его неудовольствию. Однажды он привез ей в подарок книгу «Откровения», написанную бенедиктинской отшельницей, святой Джулианой из Норича. Анна приняла подарок, ибо, кроме Устава святого Бенедикта и Часослова, в монастыре не было книг, а она давно тосковала без чтения. Однако, когда спустя время Ричард Глостер заговорил с Анной об «Откровениях», он обнаружил, что, хотя она внимательно прочла книгу, отклика в ее душе та не нашла. Ричард смеялся: