Тяжесть слова - стр. 1

© Гичко Е., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Иллюстрация на переплете Ирины Василенко

– Госпожа! – раздался вопль позади. – Вернитесь! Там опасно!

– Дурная девка! Куды прёт?!

Шесть всадников неслись через луг прямо к лесу, пока я поспешно проламывалась сквозь кусты и бурелом. Голоса постепенно отдалялись, и через некоторое время они уже звучали немного в стороне. Похоже, погоня пошла по другому пути. Не рискнули войти в лес и, наверное, решили в объезд на другую сторону выехать, подумав, что я пройду по краю леса и выйду к дороге. А я, размазывая злые слёзы и паутину по лицу, забиралась всё глубже и глубже. Туда, куда никто не ходил, справедливо опасаясь никогда не вернуться.

Я ненадолго остановилась и осмотрелась. Ляда́щий лес не имел мелкого редколесья по опушке. Он сразу начинался с дремучей чащи. Стволы заросли цветистым лишайником, с ветвей свисал бородатый мох, кроны деревьев переплетались так густо, что лучи солнца сюда почти не доходили.

Путь то и дело преграждали поваленные стволы и заросли колючих кустов. Через некоторое время я уже не могла понять, с какой именно стороны пришла. На мгновение даже испугалась, но тут же вспомнила, что всё равно не собиралась возвращаться. Прислушалась. Сквозь птичьи трели, шум ветвей и глухое потрескивание стволов едва-едва пробивались человеческая речь и конское ржание. Переклики всадников звучали совсем далеко. Я развернулась и полезла дальше через ежевичные кусты.

Лядащий лес имел дурную славу. Непролазные чащи, дикие звери, ядовитые змеи, нечисть… По слухам, здесь водились даже наги. А что? До гор недалеко, полтора дня пути верхом. Через горы ещё дня четыре, а дальше Даврида́нская империя и княжество нагов. Может, они и к нам заползают.

Своё название лес получил ещё в давние времена, когда представлял из себя жиденький, насквозь просвечивающий лесок. Теперь-то он уже был не таким, но название осталось. Как насмешка. Или ирония.

В одиночку сюда никто не ходил. Да и отряды охотников далеко не отваживались забредать. Зачем рисковать жизнью, когда вокруг много других лесов, поспокойнее? Слышала, недавно сюда из ближайшей деревни ходил охотник по имени Михо́нь. Не вернулся. Мужики потом прошли вдоль кромки леса, ногу его нашли, а самого охотника нет.

Слух разбалтывал Вале́йка, мальчишка, помогающий на нашей конюшне. Девки, слушающие его, аж позеленели, услышав про ногу. А он, поганец, специально, чтобы их постращать, лишь в конце добавил, что у охотника нога деревянная была, из осины выточенная. Потому, мол, на неё нечисть и не покусилась.

Ещё Валейка рассказывал, что мужики, которые искали Михоня, слышали вой и насилу ноги унесли. Клялись, что их едва не пожрало какое-то чудище.

Я зацепилась ногой за корень и упала лицом вниз. Хотела встать, но просто перевернулась на спину. Над головой качались ветки, на них развевались рваные нити паутины. На одной, как маятник, раскачивался паук. Картинка перед глазами расплылась, и я опять заплакала. Тихо и беззвучно, но от этого не менее горько.

Плакала больше от обиды. И почему мне всегда стараются сделать что-нибудь плохое? Такое, от чего всем хорошо, а мне плохо! Я шмыгнула носом и прерывисто вздохнула. Перед глазами появился образ отца. На смену обиде пришла злость. Замуж меня выдать! За Женоеда! Законных дочерей-то пожалел, мной откупился!

Женоедом жениха звали не просто так: семь жён уже схоронил. До свадьбы они были молоды, полны сил и здоровья, а после самое большее полгода жили. Говорят, последняя долго умирала, а от чего умирала, никто и не знал. И вот даже месяца с её похорон не прошло, а граф уже к батюшке сватов прислал. Мол, у тебя шесть дочерей, не пора ли им замуж? И выкуп посулил по весу невесты серебром.

И подгадал-то как хорошо! Аккурат в этот год наша семья оказалась в неприятном положении: неурожай, скот падает, дочери-невесты, каждой приданое нужно… А отец ещё дал в долг большую сумму старому другу, прохиндею графу Со́мскому. Тот денежки не спешил отдавать.

И ладно, и без этих денег прожили бы. Не впервые неурожайные годы выпадают. Но мачеха запела, что девок незамужних в доме шесть вместе со мной, так хоть одну нужно замуж выдать. Граф Ротри́йский же – тот самый Женоед – и высокороден, и богат. Так почему бы Таю́ну не отдать за него? Ей, незаконнорождённой, о лучшей доле и мечтать не следует. И за ней можно и приданого не давать. Графу оно всё равно не нужно.

В имении все слуги на меня как на умирающую смотрят. Ларио́на, сестра, голосит по смерти моей, а за спиной хихикает, какой мне красавец жених достался. В меру стар, не в меру безобразен. А отец… Ладно мачеха, я ей кровь не родная и вообще о неверности мужа напоминаю. Но он-то… Согласился и вздохнул с облегчением, что долг отцовский передо мной выполнил до конца. Замуж выдаст, а что девке ещё надо?