Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 1 - стр. 29

– Тоже иногда возвращаешься погулять на Другой Стороне? После всего, что было? Думал, я один такой псих.

«Ага. Значит, мы с ним знакомы, – подумал Эдо. – Но после моего возвращения явно не виделись, а то я бы запомнил, приметный мужик».

Ответил:

– Я даже не то чтобы иногда возвращаюсь. Я тут живу.

– Как же так? – опешил неопознанный старый знакомый. – Ты же еще в начале зимы вернулся. И цикл публичных лекций о современном искусстве Другой Стороны начал читать на позапрошлой неделе. Я сам там не был, но мне Альгирдас из Граничной полиции говорил.

Пожал плечами:

– Да. Но это всего раз в неделю, по пятницам. Необязательно ради этих лекций постоянно дома сидеть. Да я и не могу постоянно. Ты, кстати, извини, но я тебя не узнал. И вряд ли в ближайшее время узнаю. У меня даже не провалы в памяти, а вместо памяти один большой бездонный провал. Мы были друзьями? Или соседями? Или ты у меня учился? Судя по возрасту, вряд ли наоборот.

– Да скорее просто знакомыми, – сказал тот. И, улыбнувшись, добавил: – Я – Блетти Блис. Ты у меня иногда покупал здешние сигареты, хотя на Другую Сторону чуть ли не чаще меня мотался, книжки отсюда таскал мешками. Но запастись сигаретами вечно забывал.

– Ну ни хрена себе! – присвистнул Эдо. – Вот это удачно я тебя встретил. Давно хотел поблагодарить. Тони Куртейн говорит, если бы ты не вернулся, вообще ни хрена бы не получилось. Он же только после твоего возвращения поверил, что ситуация не безнадежна, есть ради чего стараться. И Маяк сразу стал еще ярче гореть. Потому что от настроя смотрителя, как ни крути, вообще все зависит. Если решит, что его усилия тщетны, какой уж там свет.

– Да, – кивнул Блетти Блис. – Это он и мне говорил.

– Ты крутой, – сказал Эдо. И с удовольствием повторил: – Ты очень крутой. А кстати, ты знаешь, что двойник смотрителя нашего Маяка, между прочим, повар от бога, назвал свой любимый нож Блетти Блисом?

– Моим именем нож назвал? – изумился тот.

– Да. Свой лучший разделочный нож. По-моему, это и есть настоящая слава, круче десятка памятников в полный рост. Специально рассказываю, потому что если бы кто-то назвал свой разделочный нож моим именем, я бы хотел об этом узнать. И даже страшно подумать, как бы зазнался. И был бы прав.

– Ладно, раз так, зазнаюсь, – кивнул Блетти Блис. – Спасибо, что рассказал. Приятно, когда тебя считают героем! Но на самом деле мне просто фантастически повезло. Причем много раз подряд. Во-первых, сам факт, что в Вильнюс вернулся. А ведь как не хотел сюда ехать! Сейчас вспоминать смешно.

– Я, кстати, тоже не хотел возвращаться. Причем уже не просто что-то там смутно чувствовал, а вполне ясно осознавал, что мне сюда срочно надо, и все равно дурью маялся, обещал себе: «Ладно, поеду, но когда-нибудь потом, не сейчас». Говорят, у всех наших такая проблема. Если уж уехал из граничного города, возвращаться сюда ни за что не захочешь. Некоторые всерьез боятся здесь умереть, другие вспоминают, как якобы сильно они этот город не любят, в общем, у всех по-разному. Факт, что очень трудно перешибить этот необъяснимый внутренний запрет.

– А мне такая девчонка попалась, что хочешь не хочешь, а пришлось к ней приехать, – признался Блетти Блис. – Это мое первое «повезло». Второе – что, пожив тут немного, стал видеть свет Маяка. Раньше такого ни с кем из вернувшихся не случалось, но у Тони Куртейна свет уже тогда сделался таким ярким, что даже некоторые жители Другой Стороны начали видеть синее зарево на горизонте. Ну и я за компанию с ними увидел. Теперь смешно вспоминать, но как же я его поначалу боялся! Думал, галлюцинации, схожу с ума. А самая большая моя удача, что наша Граничная полиция не дала мне пройти на желтый свет. Он же, зараза такая, часто мне снился и, в отличие от синего наяву, выглядел уютным и притягательным. Теперь как вспомню, так вздрогну. Чудом беды избежал.