Ты выйдешь за меня снова - стр. 18

Она называет мне адрес, и через несколько минут я останавливаю машину у ее подъезда.

– Это я взяла у вашей соседки на Комсомольской, – говорит девчонка, протягивая мне пакет. – Здесь фотографии вашей семьи.

Достаю из пакета коробку и хмуро смотрю на рамки с фотографиями.

– Мать думала, что эта коробка потерялась во время переезда… – хрипло изрекаю я.

– Соседка сказала, что вы забыли ее в подъезде. Все эти годы она хранила ее, не зная, как передать.

Она сует руку в карман толстовки и достает цепочку с кулоном.

– Там еще лежал этот кулон. Но его я оставлю себе.

Я смотрю на кулон, который принадлежал сестре, и рука не поднимается взять его.

Этот кулон Нине подарил ублюдок. Ублюдок, который свел ее в могилу.

– Нина показала мне момент, как она гуляла с Максимом в парке, – вздыхает девчонка. – Максим попросил ее закрыть глаза и надел на ее шею этот кулон.

В моей голове проносятся воспоминания того дня.

«Мам, смотри, что мне подарил Макс! – с порога воскликнула Нина и, подбежав к матери, показала кулон. – Представляешь, мы с ним, значит, гуляем по парку, я ничего не подозреваю, как вдруг он просит меня закрыть глаза и надевает на шею кулон. Здесь наши фото», – улыбнулась сестра и прижала кулон к губам.

– Думаю, Нина не зря показала мне этот момент, – тихо произносит девушка и убирает кулон в карман. – Хочет, чтобы я сделала то, что не смогла сделать она.

Она поднимает голову и пристально смотрит на меня.

– Скоро я во всем разберусь и сделаю все, что от меня требуется.

В ее глазах застыли боль и отчаяние. Ни одна актриса не сможет так убедительно врать.

Она говорит правду о Нине, но я пока не могу к этому привыкнуть, не могу до конца все это осознать.

Она точно не долбаная фанатка, которая хочет добиться моего внимания и не сумасшедшая. Хотя любой другой на моем месте точно подумал бы, что у нее едет крыша.

Но я не любой другой.

Для меня все ее слова – это возврат в прошлое. Я прекрасно понимаю все, о чем она говорит.

Но пока не понимаю, как вести себя в этой ситуации.

Впервые нахожусь в безвыходном положении.

Протягиваю руку к бардачку, достаю из него блокнот и подаю его ей.

– Здесь стихи Нины. Я читаю их, когда хочу отстраниться от всего, что происходит вокруг.

Она открывает блокнот и, горько улыбаясь, читает вслух.

– Я на сердце большими буквами напишу: «Осторожно, хрупкое». На двери в свою душу тонкую напишу: «Не втыкайте иголки в нее».

Внезапно закрывает глаза и водит над блокнотом левой рукой, как будто пишет невидимой ручкой.

– Не входите сюда посторонние. Не несите дурные события. Я хочу, чтобы все запомнили: моя душа вам не общежитие.

Я смотрю на нее не моргая.

Она произнесла слово в слово и водила рукой, как будто прямо сейчас писала эти самые строки.

Меня словно схватили за горло и крепко сжали его.

«Как это возможно? Как это, черт побери, возможно?! Этот блокнот всегда был у меня, а стихи Нины нигде не опубликованы».

Она кладет ладонь на страницу и, не открывая глаза, улыбается.

– Ты тоже левша? – доходит до меня.

– Да, – кивает девчонка, затем закрывает блокнот и подает его мне. – Только что Нина показала мне, как писала это стихотворение.

Она шмыгает носом и смотрит на меня мокрыми глазами.

– Нина была очень талантливой. И, видимо, в этой жизни она решила писать картины вместо стихов.