Ты выбираешь. Книга о том, как пережить травмы и стать себе опорой - стр. 4
Мечтал о пистолете, об автомате ППШ и сабле. Криво-косо, загоняя занозы в пальцы, мальчик сам смастерил из дерева коллекцию любимого оружия.
Детская железная дорога… «Даже не думай. Что за глупость, Виктор! Это – излишество», – говорил папа.
Вите редко дарили игрушки. А он мечтал и ждал: однажды вместо «полезного» на день рождения или под новогодней елкой будет настоящий подарок! Дарили нужное – скучное, безрыбное, которое напялишь на себя и ускользаешь в детскую. А там тихонько прижимаешь кулаки к щекам и втираешь в покрасневшую кожу слезы разочарования, так и не прикоснувшись к прохладному металлу своей мечты…
Сколько раз вам дарили скучное и безрыбное? Которое вы с натянутой улыбкой принимали, чтобы не огорчить маму или порадовать бабушку. Уходили в детскую, забивались в угол, беззвучно плакали от разочарования и мечтали, что уж на следующий год подарок непременно будет тот, о котором вы мечтали?
Не то чтобы в семье инженера и врача были денежные проблемы. И даже скудность игрушечного ассортимента в СССР – не причина. Игрушки были.
А чего не было, так это хорошей идеи у родителей – предложить сыну выбор: «Какой ты хочешь подарок на свой день рождения?»
Ни один из полученных он не выбрал бы тогда. И сейчас не выбирает. Я вижу, как он опускает глаза и цедит сквозь зубы: «С-с-свитерок» или «C-с-сандалики», – когда вспоминает прошлое.
Сегодня Вите 78. На его балконе стоит велосипед, он менял автомобили на протяжении жизни и перебирал их своими руками. Сотни раз летал на самолетах и провел не одни сутки, перемещаясь по железным дорогам. Во взрослой жизни у него был и есть выбор.
Но выбрать, чтобы не болела несбывшаяся детская мечта, не получается и через 70 лет.
Я знаю, почему он впервые рассказал мне историю о неподаренных игрушках, когда я была беременна.
Я услышала тебя, папа.
– А, девка… Понятно, – новоиспеченный отец отнял от уха телефонную трубку и потер ею о штанину, словно пытаясь избавиться от услышанного, как от пятна сметаны на видном месте.
– Але, але! Эдик! Не слышно тебя, шуршит что-то. Эдик, говорю: девочка родилась, три шестьсот, здоровенькая! Нас выпишут послезавтра. Эдик… – голос супруги настойчиво пытался донести до сознания Эдика, что он – НЕ пацанский папа.
Папа называл дочь «Женек». Часто звал сыном, вроде в шутку, но кроме него никто не смеялся. Иногда, когда папа злился, «сын» превращался в «мужика». «Мужик должен быть выносливым, терпи», «Не хнычь, будь мужиком!», «Слово мужика – закон».
Дочке хотелось заслуживать папино внимание, любовь и похвалу. Поэтому она носила подаренную папой футболку с автографом какого-то футболиста, ходила с ним на все матчи, коротко стриглась и откликалась на «Женек». «Мой папа хотел мальчика», – оправдываясь и смущаясь, объясняла Женя друзьям свои не девчоночьи замашки.
– Мамуля, а по-настоящему я кто – мальчик или девочка? – спросила Женя у мамы в пять лет.
Испугавшись дочкиных сомнений, мама купила ей платье с пышной юбкой, приколола бантики к коротким волосам и накрасила лаком ноготки.
– Папа, смотри, какая я принцесса Евгения! – кружилась она по квартире.
– Пфф, в этом же неудобно ходить! Эти ваши бабские штучки никому не нужны, пустая трата времени, – обесценил папа дочкину женственность с такой же легкостью, как учил забивать мяч между сервантом и комодом. – Здоровье, спорт и слияние с природой – вот что главное в жизни! Собирайся-ка ты, Женек, на рыбалку со мной завтра, буду тебя настоящему делу учить. Мужику на рыбалке нужна штормовка. А это придется снять, – подергал он за бретельку розового платья.