Ты – всё - стр. 42
– Иногда я люблю красный, – выдыхаю, вкладывая в эту фразу больше, чем он способен понять.
– И тебе он очень идет.
– Спасибо.
– Но сейчас ты… – замолкая, прикусывает нижнюю губу. – Правда, нет слов. Ты ослепляешь. Лишаешь возможности думать. Воспаляешь восприятие. Усиливаешь чувственность. Ставишь на инстинкты. Я один на один с ними, – последнее Давид шепчет мне на ухо. Я прекращаю дышать. Со стороны может показаться, что он меня волнует. В действительности же я борюсь с новым приступом тошноты, который настолько сильный, что возникает головокружение. – Хочу тебя. Хочу, чтобы ты была моей.
Сказать, что я к такому не готова – ничего не сказать. Я ошарашена. Не знаю, как реагировать. И заметив, что к нашему столику кто-то подошел, изначально даже рада. Пока не вижу, кому принадлежит опустившаяся Давиду на плечо рука.
Избегая взгляда Нечаева, с трудом сдерживаю волнение.
– Ян, дружище, – явно радуется сидящий рядом со мной мужчина, чем незамедлительно вызывает у меня злость.
Может хоть кто-нибудь его не знать?!
Мои эмоции вырываются из-под контроля и тут же сталкиваются с холодной темнотой Нечаева. Он снова выглядит равнодушным и мрачным. Но вместе с тем… Мелькает в тьме его глаз нечто такое, что, как случалось в юности, вызывает у меня резкое беспокойство, будто Ян готов к драке.
«Быть этого, конечно же, не может. Просто не может», – убеждаю себя я, задыхаясь.
Не с этим безгранично уравновешенным, чрезвычайно правильным, удушающе скучным и бесяче стойким Яном Романовичем.
– Архипов, – протягивает Нечаев, жестко перебивая Давида в тот самый момент, когда он уже поворачивается, чтобы представить своему «дружищу» меня. – На пару минут, – звучит над нами сухо и вместе с тем слишком резко, чтобы это можно было принять за просьбу.
– Конечно, – соглашается мужчина достаточно легко. – Сейчас вернусь, малыш, – обращаясь ко мне извиняющимся тоном, подмигивает.
Но я вижу все это смазанно. Боковым зрением улавливаю, потому как не отрываю взгляда от Яна. Его челюсти сжимаются. Ноздри расширяются. Нависшие над глазами брови сходятся ближе. Медленный взмах ресниц – вот, что отчетливее всего выдает в какой-то момент ярость. Мгновение, и снова мне кажется, что додумываю.
Мужчины уходят.
Я с облегчением перевожу дыхание и тянусь к коктейлю, в котором уже, вероятно, начал таять лед. Спешно утоляя жажду, игнорируя то, как стремительно по крови распространяется алкоголь. Напряжение отпускает. По позвоночнику – от затылка к пояснице – стекает несколько крошечных капель пота. Понимаю, что мне неестественно жарко становится, но не знаю, как с этим бороться. Вбираю губами небольшой кусочек льда. Опуская запотевший бокал обратно на стол, принимаюсь медленно рассасывать кубик.
– Ты как? – беспокоится Мадина, приземляясь рядом на диван.
– Великолепно.
– А если честно?
Раздраженно морщусь, но ответить не успеваю. Вместе с Андросовой наблюдаем, как в лаунж-зоне появляются Агния и Егор Нечаев. Всех слов не слышно, но по обрывкам понятно, что обмениваются не любезностями. Скандалят на повышенных тонах, не выбирая выражений. Сестра даже сбивает Нечаеву под ноги с одного из столов недопитый коктейль.
– Ты, блядь, совсем чеканутая? – цедит он, разъяренно глядя на свои забрызганные светлые брюки.
– На хрен пошел, сказала!