Ты – всё - стр. 25
Нечаев уже выглядит злым.
Ловлю его недовольный взгляд на своих ногах. Можно подумать, что он осуждает мой идеальный внешний вид. Осуждает агрессивно – ноги у меня, конечно, длинные, но поднимается Ян Романович по ним бессовестно медленно. Не дожидаюсь, когда минует бедра, на которых застрял, как на биологии в девятом классе, когда набивался сесть рядом, чтобы списывать.
Если уж так яростно ищет, к чему придраться, то, возможно, все-таки стоит дать человеку этот чертов шанс?
Пусть сосредоточит весь свой управленческий потенциал на моей заднице. А заодно и поцелует пусть туда же.
Так и не поздоровавшись, захожу в здание.
Потенциал у Яна Романовича по-прежнему ядерный. Моя пятая точка до самого лифта горит. Сердце выбивает ребра. Пульс оглушает. Но губы отчего-то растягивает довольная улыбка. Она сохраняется на моем лице до тех пор, пока я не захожу в кабину и не обнаруживаю, что адское начальство шагает следом за мной.
Какого черта?
Незаметно оглядываюсь, чтобы убедиться, что в этот раз ничего не перепутала. Все верно. Я на своей территории. Это Нечаев с Шатохиным зачем-то поднимаются со мной. Пока первый останавливается у панели управления, второй смущает растерявшуюся меня ухмылкой.
– Доброе утро, зая!
Вот это кино.
– Я не зая, – ощетиниваюсь холодно, игнорируя само приветствие.
В любом случае именно Тоха повел себя неподобающим образом. Я не обязана сносить то, что мне неприятно. Я ведь не Лилечка. Кроме того, насколько я понимаю, Шатохин моим руководителем не является. Так, приходящая звезда. Из того, что помню, он инвестирует в разные проекты, но официально трудится в компании своего тестя.
Господи, зачем я все это воскрешаю?!
Надо было просто ответить на приветствие, а не огрызаться, показывая, как это обращение задевает за живое.
– Не помню твоего имени. Нечай всегда говорил Зая. Не называть же тебя теперь не-Заей, – насмехается Шатохин в своей обыкновенной манере. – Нет, если хочешь…
Лифт приходит в движение. Но теряюсь я не поэтому. И даже не из-за слов Тохи. Едва сдерживаюсь, чтобы не выплеснуть макиато на белоснежную рубашку оттесняющего меня к хромированной стене Нечаева.
Нет, я, конечно, понимаю, что кабину резко заполнили другие сотрудники… Окажись передо мной кто-то другой, не обратила бы внимания на тесноту!
Но…
Это чертов Ян Нечаев!
У меня скоропостижно развивается клаустрофобия и стремительно заканчивается кислород. Ума не приложу, чем дышать, чтобы не захлебнуться дурманом Нечаева.
Вдох… И я умираю от перенасыщения.
Зачем-то вскидываю взгляд. В глазах Яна та же темнота, что я видела в день нашей первой встречи.
Ничего не рассмотреть. Ничего не прочувствовать. Ничего не понять.
Глупо даже пытаться. В какой-то миг просто кажется, что увязаешь в нем, словно в неизведанной трясине. Затягивает, вызывая неконтролируемый трепет. Когда удается опустить взгляд, с трудом держу ровный ритм дыхания.
– Да уж, сказочка. Нечай и не-Зая, – улавливаю приглушенный и такой же насмешливый голос Шатохина. Хоть и не вижу его, настолько близко Ян стоит, заполняя собой все пространство, точно знаю, что он же выдергивает у меня из рук кружку: – Дай-ка это сюда.
Пока я, изучая незамысловатую структуру ткани пиджака Нечаева, соображаю, как реагировать, четко слышу, как Шатохин делает глоток.