Размер шрифта
-
+
Ты в руках у судьбы. Сборник стихов о жизни - стр. 6
Чьи имена есть в списках непокорных?
Им головы рубили при народе!
Их вешали помпезно и тайком!
Но списки не убавились. Напротив!
Росли и в рост, и в ширь, как снежный ком!
Казнённые ж вернулись через время,
Став символами бунтов или смут.
Всходило, пробивалось, правды семя!
Той правды, что скрывают, когда лгут!
Так рушатся пласты в местах надлома,
Историй стран, проживших сто веков.
Монархи, самодержцы – злые гномы,
Все канули! Исход для них таков!
Им головы рубили при народе!
Их вешали помпезно и тайком!
Но списки не убавились. Напротив!
Росли и в рост, и в ширь, как снежный ком!
Портсигар
Мне достался в память о друге,
Портсигар. В нём одна папироска.
Тот хранил её с самой Калуги,
И берёг, как солдатскую ложку.
Аромат табака был манящий,
Он мозги так и пудрил зараза.
Ну а так, как я был не курящий,
Я лишь нюхал его раз за разом.
Шли бои. И вот как-то под Минском
Укрываясь в лесу от бомбёжки.
Сослуживец мой, звать его Мишка,
Пробурчал: «Жалко нет папироски».
Посмотрев на него, я прощупал,
Портсигар свой – последнюю радость.
«Обойдусь как ни будь», – я подумал,
Ну а Мишка накурится в сладость.
Живым не сдастся
Дом окружён армейскими спецами,
И кажется, что шансов никаких.
Но тот смельчак из окон, штабелями,
Кладёт одних. А сверху них – других!
«Живым не сдастся, – вымолвил полковник.
Я с ним знаком. Он бывший капитан.
Он на себя не даст надеть намордник,
Хорошей школой стал ему Афган.
Приказ такой: ещё один-два штурма,
И если взять совсем его никак.
Тогда хрен с ним! Поступим мы разумно,
Пускай танкисты гонят сюда танк.
Так и случилось: штурмы бесполезны,
Спецназ потери новые понёс.
Пригнали танк, а дальше, как известно,
Он этот дом весь вдребезги разнёс!
Спецы танкистам скупо рассказали,
Что с ними насмерть дрался ветеран.
Мол у него три ордена, медали,
А на лице крест-накрест старый шрам.
Совершенно секретно
Приказ был очень важный,
Секретный и негласный,
Для круга лиц из местного ЧК:
Найти людей надёжных,
Идеей заклеймённых,
И чтоб у них не дрогнула рука!
В приказе том, писалось:
Искоренить всю жалость!
Старания, товарищи, не зря!
И те всё понимали,
Когда меж строк читали,
Что предстоит, стрелять в семью царя!
В инструкции, что ниже,
Указано: встать ближе!
Поймать в прицел и тут же жать на спуск!
Кто будет вдруг не ловок,
Штыками от винтовок,
Проткнуть тела, прослушав сердца стук!
Приказ вам не бумажка,
Не ангельская сказка,
И он исполнен был от слова: в срок!
И царской кровью пенной,
Обрызган пол, все стены,
И красным стал, как знамя, потолок!
История молчала,
История страдала,
Заполнившись безумством до краёв.
Где смерти, страхи, крики,
Замаливали лики,
Святителей всех рангов и слоёв.
Ставки сделаны
На ипподроме гул людской.
Ждём старта. Я стою шестой:
Двухлетка жеребец с кликухой «Собр».
Жокей мой с опытом. Он ас.
Хотя, бывало, пару раз,
Я спотыкался, а он сваливался в штопор!
Заезд короткий – километр,
Но чёрт возьми, в нём каждый метр,
Последним может стать. И пропадёшь!
Жокею проще: койка, гипс,
И сотня восхищённых лиц,
А лошадь с переломом, та под нож!
И вот он стартовый рывок.
Сигналит мозг: Бросок! Бросок!
И я копытами, швырнув назад песок!
Сорвал с петель на боксе дверь!
Рванул в галоп, затем в карьер!
И как ракета полетел, не чуя ног!
А слева – справа скакуны,
Они коварны и сильны.
И отставая, разве что на пол хвоста.
Меня пытаются догнать,
Страница 6