Ты у него одна - стр. 28
Расстались они часом позже. Не сказав друг другу и десятка слов. Не назвав друг другу своих имен и… не заплатив друг другу за услуги.
Эльмира, кстати, долго ломала голову: платить ему или нет. Когда одевалась, нарочито небрежно распахнула сумочку – и из нее выскользнул кошелек. Он никак не прореагировал. Даже помог ей поднять его и положить обратно в сумку.
Это было удивительно, против тех правил, о которых ей частенько рассказывала Лиза.
Они вместе вышли из номера. Вместе сдали ключ портье. Вместе спустились по ступенькам крыльца, и лишь затем она повернула в противоположную от него сторону. Он чуть придержал ее за локоть. Скользнул губами по ее щеке. И она скорее угадала, чем услышала его короткое обнадеживающее: «Увидимся!»
Эльмира не рассказала о нем никому. Ей, собственно, и рассказывать-то было особенно некому, но и Лизке она тоже ничего не сказала. Хотя та всячески подбивала ее на адюльтер и, встретившись, поразилась ее отчаянно блестевшим глазам, Эмма скрыла от нее свое романтическое рандеву.
– Это больше никогда не повторится. Никогда… – шептала она, укладываясь той ночью в свою одинокую постель. – Я никогда не пойду туда снова и не увижусь с ним больше.
Но она пошла.
Он был на прежнем месте. Ей даже показалось, что в его руках тот же самый номер газеты. Он смотрел на нее и улыбался одними глазами. Затем встал и пошел чуть впереди нее.
Все было точно так же, как и в предыдущий раз. Номер гостиницы. Жадные ласки. Сдавленные стоны. Прощание почти без слов. И затем… жажда новой встречи.
Эльмира никогда бы не могла подумать, насколько целительным для нее окажется ее грех. Он испепелял ее дотла – это бесспорно, но он и исцелял ее. Она забывала обо всем. Ей было жутковато ощущать себя такой легкомысленной, необремененной условностями и такой распутной. Ей было непривычно его присутствие. Такого сильного, немногословного и всепонимающего.
Однажды, это случилось в канун первого июня, она лежала на широком гостиничном ложе, широко раскинув руки. Слушала шорох воды в душе, жадно ловила каждое его слово из-за двери и вдруг ни с того ни с сего поймала себя на мысли, что никуда не хочет уходить отсюда. Хочет продлить это мгновение. Хочет парить беззаботно над окружающим миром. Хочет плыть на этом гостиничном ковчеге со скомканными страстью простынями куда глаза глядят, забыв всех, кто был прежде рядом с ней.
– Давай уедем, – одними губами предложила она ему, когда он опустился рядом с ней на кровать. Крепкое, влажное после душа тело прижалось к ней, даря ей безмолвное согласие. Но она все же решила уточнить, чуть повысив голос до громкого шепота: – Давай уедем…
– Да, – покорно ответил он, прижимая ее к себе. – Все, что захочешь…
Господи! Она была бы с ним счастлива. Она непременно была бы с ним счастлива. Она бы даже полюбила его, если бы ей отвели на это время. Ведь им же было хорошо вдвоем. Пусть немногим хуже врозь, но, будучи вдвоем, они сливались в единое целое. Почему у нее снова отняли надежду, которая лишь забрезжила на горизонте?! В чем ее грех перед небом?! Неужели, одарив ее частью своих благ – редкостной красотой и достатком, – Господь лишил ее одной-единственной, самой главной благодати – быть счастливой?!
…Он больше не пришел.
Ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Эльмира как заведенная ходила в это кафе и часами просиживала там за столиком, ломая голову над дилеммой: бросил он ее или с ним что-то стряслось. Она примелькалась уже всему обслуживающему персоналу и завсегдатаям этого кафе. Она снова перестала заниматься магазинами, наняв нового директора и перепоручив ему ведение всех своих дел. Она даже пропустила тот момент, когда Данила вдруг снова объявился в соседней комнате. Она все пропустила. И едва не пропустила эту статью в газете. Вернее, пропустила. Это потом бегала как сумасшедшая по киоскам и скупала все издания в надежде почерпнуть там какие-то новые сведения. Но они были скудны. Так же скудны, как репортаж местного криминального канала, оповестившего о найденном обезображенном трупе молодого мужчины, скончавшегося приблизительно две недели назад в результате огнестрельного ранения в голову.