Ты такой светлый - стр. 18
Финн, Финн, Финн.
Из-за того, что местные дерби вызывают у всех болельщиков экстремальные эмоции, победа в них невероятно сладка. 3 мая 2014 года не составило исключения. “Шпоры” выбежали на наше поле, и их герой, Харри Кейн, забил гол в свои ворота, после чего Дауни довел счет до 2–0. Вот радости‐то было!
Где же Стейнар?
Толпа торжествующих, горланящих песни болельщиков “Вест Хэма” вырвалась на лондонские улицы, и я среди них. Время перевалило уже за три пополудни, чувствовал я себя отлично. Солнце поднялось высоко на светлый майский небосклон, но ветер был резковат, я застегнул молнию на горле доверху и замотал шею шарфом “Молотков”.
Распрощался с парой норвежцев, с которыми разговорился на игре – они оба болели за “Тоттенхэм”, оба были из Драммена и торопились на поздний самолет:
Ничего, “Шпоры”, в другой раз повезет!
Они показали мне средний палец и припустили бегом прочь от Болейн Граунд.
А я достал мобильный.
Восстановил в памяти наш разговор. Нет, вряд ли можно было списать все на недоразумение. Реплики, которыми мы со Стейнаром обменялись утром, трудно было истолковать неоднозначно. Он сказал, что пойдет прогуляется перед матчем. Я это хорошо помнил. Когда я предложил встретиться в “Таверне” в половине двенадцатого, ответил он совершенно недвусмысленно. – “Идеально, – сказал он и добавил: – «Таверна Болейн», Баркинг-Роуд”.
То есть повторил название с адресом и занес их в свой айфон.
А может?.. Меня вдруг осенило.
Он достал телефон, помнилось мне, и занес в него название паба и улицы. Но я же не видел, чтó он пишет, верно? Я досадливо взмахнул рукой; должно быть, выглядел я дурак дураком, когда, стоя возле домашнего стадиона “Вест Хэма”, сам с собой негромко беседовал да еще и жестикулировал.
Нет.
Не видел.
А просто подумал так. Подумал, что он себе записывает, чтобы не забыть, название паба. И название улицы. Но он же что угодно мог писать.
Телефон разрядился? Стейнар его попросту потерял? Или со Стейнаром что‐то случилось? Лондон город большой, неспокойный, не пора ли начинать его искать, не нужно ли предупредить кого‐нибудь дома в Норвегии?
Я снова послал ему сообщение, шестое или седьмое с тех пор, как пытался вызвонить его перед матчем:
“Привет, Стейнар, игра закончена, мы победили 2–0! Я иду в паб. А ты где? «Таверна Болейн», Баркинг-Роуд”.
Несколько минут я стоял, поглядывая на экран. Мимо бежал вприпрыжку юный “Молоток”, настолько счастливый, что даже запустил лапы в мою шевелюру, побарабанил мне по черепушке и завопил “Ететь, выиграли! Прикинь?!” Я засмеялся: Бывало и раньше, приятель, имея в виду, что пару лет назад мы уже обыграли “Тоттенхэм” 2–0.
Юный “Молоток” помчался дальше и скрылся среди наступающих сумерек в людской массе. Высматривая Стейнара и не находя его, я начал сознавать, что он во что‐то влип, то ли по своей воле, то ли против нее.
После матчей мы в Лондоне всегда идем в “Таверну” – праздновать победу или, если продули, топить горе в пиве. Я беру бургер с картошкой фри и поднимаюсь на второй этаж поболтать за кружкой-другой с Энди, Шейлой, Бренданом и другими.
3 мая 2014 года “Таверна” гудела и ходила ходуном, особенно на первом этаже, где самые хулиганистые из болельщиков набирались пивом и надрывали глотку фанатскими песнями. Мы же упоенно вспоминали подробности игры, рассуждая о футболе так, как это водится у болельщиков, – будто от нас, пьющих пиво, шумных и хвастливых, зависит исход матча. И мы ведь действительно так думаем. Мы в это верим: наше ликование, наша поддержка – вот она, объединяющая сила.