Ты самая любимая (сборник) - стр. 76
Пачевский и сам залюбовался ими, а Ангел с Небес, стоя у него за спиной, произнесла негромко:
– Ну вот. Теперь я все понимаю.
Он повернулся к ней:
– Что ты понимаешь?
– Почему я выбрала тебя.
– Почему?
– А ты сам не видишь? У тебя божественный набор хромосом.
В лесу стучал дятел – гулко и быстро, словно морзянкой. И паутина на сосне чуть дрожала от этого стука – словно струны у арфы. И в резной, как на картинах Куинджи, тени прятались и пели цикады и птицы. А из солнечных пятен в тень и обратно перелетали белые бабочки. И тихо шелестел по гальке неглубокий прозрачный ручей…
Сыновья Пачевского, его жена Шура и ее родители разбрелись по лесу, собирая грибы.
А Пачевский свернул на какую-то тропу и пошел по ней, любуясь своим Ангелом с Небес.
В легоньком платьице и с венком из полевых цветов на голове, она буквально порхала впереди него.
– Боже мой! Господи! – взмахивала она руками и взмывала на них высоко в воздух, под самые ветки дубов и берез. – Как же тут хорошо! Наконец я снова могу летать! А воздух! Боже мой, какой тут воздух! За такой воздух с вас нужно брать налог, честное слово!
– Замолчи! А то в Кремле если услышат…
– Нет, правда. – Она приземлилась рядом с ним на какой-то пригорок, упала в траву и раскинула руки. – Я умирала в Москве, умирала! А тут…
Он прилег рядом с ней.
Она перевернулась на живот и положила свой подбородок ему на грудь.
– Мне так тяжело в Москве! Эта атмосфера меня просто давит! Наверное, поэтому у меня там ничего не получалось. Но теперь…
– Что у тебя не получалось?
– Глупый! Как ты не понимаешь? – И ее рука медленно поползла по его груди вниз, к его животу и еще дальше.
Он испугался:
– Не смей! Нам пора домой, на поезд.
– К черту поезд! Мы не поедем в Москву, там что-то плохое случится… – И она расстегнула ремень на его брюках.
– Не нужно! Тут люди вокруг!
– Никого тут нет, не бойся.
– Подожди!
– Нет, я не могу больше ждать. Я хочу такого сына, как у тебя. И даже двух.
И склонилась к его чреслам.
Бессильно закрывая глаза, он опять застонал от вожделения и истомы:
– О-о!.. О Боже… И в оранжево-солнечном окоеме расплылись и закачались над ними деревья, и взлетели они над планетой Земля, окрашенной золотисто-огненным сиянием, и зазвучало в воздухе голосом Луи Армстронга:
И в лесу – действительно! – и птицы, и пчелы, и даже необразованные мошки делали это. А на лесном пригорке, нет, не на пригорке, а в заоблачной выси, в раю – под песню Армстронга – делали это Пачевский и Ангел с Небес. И не было в этом ни пошлости, ни порнухи, а были только природная красота и райская изысканность… Где-то вдали гудела и проносилась электричка, а божественный Армстронг продолжал: