Ты не она - стр. 35

— Этот человек был очень дорог мне, — тихо произносит Андрей.

Его взгляд неотрывно следит за моими передвижениями, но новых попыток схватить меня мужчина больше не делает.

— Был? Или есть?

Это некорректный вопрос — я знаю. О таких вещах не спрашивают. Я бы сама отругала человека, если бы он при мне перешёл в столь личную плоскость, но ведь сейчас я имею право знать, так? Андрей первый пересёк границу между нами, напугав меня своими действиями.

— Этот человек умер, Лин, — его голос звучит приглушенно, когда он отвечает, а в глазах образуется ещё больше льда, чем до этого.

— Вы... любили его?

— До сих пор.

В воздухе повисает тишина и становится холодно. Нет, я уверена, что причина не в том, что на Сейшелы вдруг опустился арктический мороз. Холод исходит от глаз мужчины. Я всматриваюсь в их глубины и, кажется, вижу трещины. Лёд трескается, а из трещин веет ледяным дыханием прошлого этого человека. И я не уверена, что готова с ним столкнуться. Мне и моего прошлого хватает.

Простой ответ "до сих пор", а смысл может быть разный. Любит до сих пор или до сих пор любил?

*****

— Возвращайся в кухню, Лин. Доешь спокойно. Я не стану больше тебя беспокоить сегодня. Я был не прав, когда проявил несдержанность, и прошу за это прощения. Да, ты можешь уйти, как я уже сказал, только это бегство ничего не изменит в твоей жизни. Ты не избавишься от Царёва и не научишься защищаться. Убегать вечно не получится.

Андрей уходит. Не пытается меня удержать и не дожидается, когда я сама вернусь на кухню или хотя бы к себе в комнату. Он оставляет мне право выбора, за которое я только что билась. Он ставит меня лицом к лицу с вопросом — готова ли я бороться или же поджав хвост продолжу прятаться?

Глядя в постепенно удаляющуюся от меня спину мужчины, я вдруг задумываюсь, что на самом деле никогда не боролась. Я пряталась, скрывалась, убегала, плакала, боялась, но не боролась. Все мои попытки справиться со случившемся в прошлом огрнаничивались походом к психотерапевту, приёмом успокоительных и убеждением себя, что я обязательно вернусь к прежней жизни, забуду весь ужас, что со мной произошёл, кто-нибудь наконец посадит за решётку этого Царёва, или он сам отстанет от меня, и я наконец смогу вздохнуть полной грудью.

Но я никогда по-настоящему не боролась. За себя. За свое право на нормальную жизнь.

И мне вдруг настолько обидно и больно становится, что Андрей вот так сказал и попал в самую точку. Человек, знающий меня от силы один день, сумел задеть глубочайшие раны внутри и вскрыть их все одной резкой фразой.

Мне хочется рвануть вслед за ним, ударить и сказать, что ничего он не понимает! Никто не может понять меня, потому что не знает, что мне пришлось пережить! Хочется его ударить, сделать ему больно, даже несмотря на то, что он прав.

Конечно, я не бегу. Просто стою возле двери и плачу. Глотаю слезы, пытаясь принять решение, от которого будет зависеть моя дальнейшая жизнь. Выйти за дверь и убежать? Снова сменить место жительства? Снова бояться? Или остаться здесь и бороться?

Если я уйду, вряд ли Андрей станет ждать моего возвращения. Он здесь по просьбе отца, но если я сама не захочу его помощи, он просто не будет её навязывать.

Неуверенно отлепляюсь от двери и делаю осторожный шаг вперёд.

Я не хочу убегать.