Ты не моя - стр. 8
Разве я не прав? С ней у нас все равно вряд ли что-то срастется. Я не смогу забыть предательства. Или….
Что она там говорила в самолете? Отец её обманул? Если всё это правда? Да и вообще, важно ли то, что было в прошлом? Или важнее то, что будет в настоящем?
А что в настоящем, Гордеев? В настоящем ты пытаешься убедить себя в том, что тебе безразлична эта женщина. Но… безуспешно, дьявол тебя забери…
И всё-таки…Если правда все то, что она говорила в самолете, то...
Лучше пока мне об этом не думать.
- Кто тут у нас? Ну, здравствуй, Яна-несмеяна. Все хорошо будет, не волнуйся, я узнавал. – поворачивается к санитарам, - Давайте красавицу эту в смотровую, доктор там уже ждет, сразу УЗИ, давление, не хорошо беременным в обморок падать, особенно после самолетиков. Летают, глупые, о детях не думают… Всё, всё, расслабься, говорю, все будет отлично.
Он похлопывает Яну по руке, кивает и каталку везут на пандус.
После доктор поворачивается ко мне, оглядывает критично, хмыкает - я понимаю почему, он сам довольно высокий, но до двух метров не дотягивает. А у меня еще десять сантиметров сверху…
- Так, великан, давай ты тоже, с малышкой заходи, устроим вас в лучшем виде. Спит, дитё и хорошо, будить не будем.
- Товий… - Янковский неожиданно говорит не обычным наглым, надменным тоном, просит! - Мне с дочкой можно?
Товий усмехается.
- Все можно. Любой каприз за ваши деньги, как говорится. Тем более, такие люди за вас хлопотали.
Даже странно, что Янковский не отвечает на выпад доктора, неужели действительно уважает хоть кого-то?
Нас провожают в специально приготовленную палату, я раздеваю дочку.
Она просыпается, начинает хныкать, прижимаю ее к себе, пытаясь успокоить и понимаю, что ей нужно поменять памперс – для меня это, в принципе, не трагедия, был опыт с Ником, сыном Нади. Но вот где найти чистый? Вещи Яны остались в машине. Словно прочитав мои мысли Янковский говорит:
- Я наберу Алика, он принесет сумку с вещами. Или ты сбегай, а я с ней посижу.
Хочу ответить, что я не мальчик на побегушках, но это будет, наверное, совсем не вежливо. И потом, это нужно моей дочери.
Янковский достает телефон, но почти сразу в палату заходит Товий и пожилая медсестра с небольшой тележкой, на которой и памперсы и салфетки, и бутылка с молоком.
- Великан, извиняюсь, не знаю вашего имени…
- Вячеслав.
- Славик, значит? Иди, Яна-несмеяна зовет. Ребенка оставь, Мария Степановна всё сделает.
Медсестра подходит ко мне, улыбается ласково, глядя на Злату.
- Кто тут у нас такой сладкий, сейчас мы все сделаем, помоем, накормим, и снова спать, да?
- Я могу и сам переодеть… - почему-то стою немного растерявшись.
Вообще, осознание всего происходящего, мне кажется, до меня все еще не до конца дошло.
До меня как до жирафа…С моим ростом два метра десять сантиметров – это даже не смешно.
У меня есть дочь. Родная дочь. Значит, когда Яна хотела тогда со мной уехать она уже была в положении. И когда я лежал в больнице, избитый по приказу её отца, и будущего мужа, она, наверняка уже знала о ребенке. И не избавилась от него.
Вышла замуж, будучи беременной. Знал ли об этом муж? О том, что она ждет малыша? Вполне возможно, что сначала и не знал, а потом? И как она решилась оставить ребенка в этой ситуации? И почему она его оставила?