Ты нарвался! - стр. 27
Посмотрела в зеркало напротив… Ну, да, не элегантная Лоретта Янг*, я скорее сейчас рыжий лемурчик. Не выспалась от слова абсолютно.
— Плохо спала?
Ставит пакеты на стол, сам же начинает разбирать. Я стою в дверях, смотрю на это дело, запоминаю, куда ставит разные продукты и бытовые принадлежности... . Подзависла, он обернулся ко мне.
— А... да, не без этого.
— Неудобно? – Искренне интересуется.
— Да нет, у тебя крутая кровать. – Не стала договаривать мысль «жаль только, что в комплекте ты не прилагался». – Просто, не спалось.
— Кофе будешь? – Поставил чайник.
Смотрю...
— Слушай, только не говори, что ты теперь будешь тут хозяйничать, раз пустил меня?
— Нет, — Показал на пакеты. – Только продукты занёс, чай попью и скроюсь, не переживай.
Да я и не переживала...
— Кстати, я же говорила, что сама все куплю…
— Это моя квартира. Мне стыдно, что здесь ничего нет.
— Какой-то из тебя слишком добрый арендодатель, Никит.
Улыбнулся. Только вспомнила про Сансу, что так и сидит в коридоре.
— Ты тут... располагайся, я пока Саныча выведу, ладно?
— Давай я с тобой?
Посмотрела на него... кивнула. Выключил чайник.
Ему, кстати, идут эти черные шорты, мышцы на ногах так подчёркивают. Вздохнула, да ему, в принципе, многое идёт, хоть латексом обтяни... о, только не представлять, только не.... Потопали гулять, забрал поводок Сансы. Оглянулась, когда вышли на какую-то смутно знакомую аллею.
— Представь, я только сейчас поняла, что это другая сторона Ленинки. Я с Сансой сюда пару раз доходила, а так – мы каждое утро в этом парке.
Улыбнулся.
— Я, когда жил в квартире, бегал по утрам тут.
— Ты ещё и бегаешь?
Кивнул.
— Иногда, если день не сильно загружен. Но в последние 2 месяца и без этого сильно устаю.
— Что так? – Чисто женское любопытство. Может, его кто-нибудь изматывает... те 2 паучихи, например.
Посмотрел на меня, задумался.
— Не скажешь?
— Да это не секрет, просто... я поспорил, что выиграю 10 боёв из 10 за 2,5 месяца...
— И получишь...
— И получу... свободу.
— Свободу?
Кивнул.
— У нас вроде давненько отменили крепостное право, ты не знал?
Посмотрел на меня.
— Знаешь, любой спортсмен подчиняется тренеру и всей команде. Если этого не происходит – он ничего не добьется.
— Ну смутно понимаю, о чем ты. Но при чем тут твоя свобода?
— Если я проиграю хоть раз, придется уходить в...
— Монастырь? – Перебиваю я, Никита улыбнулся.
— Почти. В тренеры в нашу спортивную школу.
— Это плохо?
— Это не мой выбор, меня полностью устраивает зал.
— Но?
— Но кто-то считает, что я растратил способности там, став совершенно бесполезным. Я захотел доказать обратное – согласился на это безумие. На самом деле, он частично прав, в 25 некоторые только поднимаются на вершину своей карьеры, только входят во вкус, а я… так не захотел. Поэтому оказался «никудышным спортсменом, такому лучше в тренеры идти, пока не поздно».
— Ничего себе «никудышный»... У тебя же столько побед за плечами...
Усмехнулся.
— Вот именно «за».
— Да пошли ты этого критика куда подальше, жизнь от этого не сломается. Не имей привычки слушать других. Что ты, как ребенок....
Перебил, Санса убежала вперёд.
— Это мой отец, Лесь.
Замолчала, он продолжил.
— Всю свою жизнь я выигрывал, проигрывал.
— У тебя хорошо получается...
Кивнул.
— Отец мною гордился, хвастался всем, да я и сам понимал, чего стою. Но только чего-то постоянно не хватало, что-то внутри не сходилось, не мог понять, что не так. Думал, что если возьму мастера, полегчает – не полегчало, если выйду на Россию поможет – не помогло. Один известный клуб предлагал контракт и жизнь в Москве. Уже собирал вещи, но всё равно что-то было не так. Я решил поговорить с отцом, получил первую порцию брани за все года, тогда понял, что я шел по его сценарию все это время, жил его вымышленной жизнью. Он воплощал во мне то, чего сам не смог достичь. Получилось, что всё, что я умел – это драться, но смысла я в этом не видел...