Ты моя война - стр. 10

Поднимаюсь на второй этаж и застываю перед дверью. Какого-то чёрта не захожу с ноги, как, наверное, и должен такой, как я. Мысленно даю себе подзатыльник и, схватившись за ручку, опускаю её и толкаю дверь.

Моя пленница сидит на кровати в том же халате, прислонившись спиной к изголовью и уставившись в окно, сквозь которое пробивается лунный свет. На моё появление она не реагирует, продолжая смотреть в темноту за стеклом.

Ставлю поднос на столик и поворачиваюсь к ней. Руки скрещены на груди, ноги согнуты в коленях, из-за чего полы халата разъехались, позволяя мне рассмотреть длину ног и гладкость кожи.

Намеренно громко бью по выключателю настольной лампы, освещая комнату и привлекая к себе внимание, но, увы, она словно глухонемая и слепая одновременно. Меня раздражает этот игнор и это спокойствие. Кем она себя возомнила, чтобы даже не вздрагивать передо мной?

– Ужин…

– Я не голодна, – бросает, не дав мне договорить.

– Ты здесь надолго, не советую объявлять голодовку, – цежу сквозь зубы, стараясь не дать волю эмоциям.

– Спасибо, я учту, – отвечает, все ещё рассматривая что-то за окном.

Не успеваю понять, что я творю, как подхожу и задёргиваю нахрен шторы. Только это заставляет взбалмошную девицу взглянуть на меня. Но, вскинув одну бровь, смотрит она, как на нашкодившего мальчишку, который не послушался и нарушил правила.

– Не испытывай моё терпение, – обманчиво спокойно заявляю.

– Чем? – а вот её тон искренне ровный.

– Что? – переспрашиваю немного в недоумении.

– Чем я испытываю ваше терпение? Тем, что сижу тихо, не ору, не зову на помощь, не рыдаю и не бросаю в запертую дверь всё, что под руку попадётся? – спрашивает до трясучки мирным голосом.

Я молчу, мне нечем крыть, она права, и это выводит из себя ещё больше.

– Вернусь через полчаса, если тарелка не будет пуста, лично накормлю…

– Зачем? – снова перебивает.

– Чтобы в голодный обморок не упала раньше времени, – едва не рявкаю, не знаю, на каких нервах держусь.

Меня мало кто может вывести из равновесия, а этой особе голубых кровей удаётся во второй раз за несколько часов.

– Тогда можете не ждать полчаса, я есть не буду, – говорит, гордо вздёрнув голову.

Честное слово, первый порыв – впиться в её горло и сдавить. Свернуть ей шею и успокоиться. Однако внешне я остаюсь непроницаемым, а внутри извергается вулкан.

– Я сделаю лучше, – бросаю, дав себе пару минут на паузу, и хищно улыбаюсь. – Ты сама будешь умолять хоть о глотке воды, – добавляю, наклонившись к ней.

– Не буду, – отвечает, отзеркалив мою улыбку.

Он не искал утешения – он искал способ не разорваться. Но даже в чужих объятиях его преследовал тот, кого он должен был держать в клетке.

Ратмир

Я ушёл. Просто покинул комнату, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась. Если бы задержался хоть на одну лишнюю минуту, задушил бы к чертям и запорол всё дело.

А я думал, не смогу отнять жизнь бедной девушки. Но она ведь нарывается, буквально просит… хорошей порки. Отшлёпать по округлой заднице так, чтобы сидеть несколько дней не могла.

Ох, Ратмир, не туда твои мысли уходят, надо это напряжение снять. Бросить свою злость на что-то другое, иначе разорвёт к чертям собачьим, и точно что-нибудь выкину. А мне облажаться категорически нельзя.