Ты — моя пара! - стр. 40
А после моего возвращения наши телефонные разговоры и переписки сошли на нет.
В марте этого года поздравляла Иришку с днем рождения, отправив в соцсети красивую картинку с букетом цветов, а сейчас вторая половина сентября, и я перед знакомой дверью, испытывая стыд и не покидающий меня страх, жму кнопку звонка, всем сердцем надеясь, что откроют.
Торопливые шаги детских ножек за дверью вселяют в меня надежду, но, когда дверь открывается, сердце разочарованно ухает вниз.
— Женя?!
А я узнаю голос подруги и не верю своим глазам. Извечная тростинка Иришка Михалевская обзавелась невероятно аппетитными формами.
— Я. — Не сговариваясь мы делаем шаг навстречу и крепко обнимаемся. — Извини, что как снег на голову, — говорю, захлебываясь слезами облегчения.
— О чем речь, входи. — Ира перехватывает сумку, стягивая с моего плеча. — Жень, ну ты что ревешь-то? — Я не могу сдержать горячие капли, что не переставая бегут по моим щекам.
— Очень рада тебя видеть. — Каждое слово чистая правда.
— И я рада, но не реву же. — Снимаю ветровку, Ира помогает повесить и провожает в ванную. — Умывайся. Я сейчас накрою на стол, и ты мне все расскажешь.
Привожу себя в порядок, иду на кухню. Квартира осталась практически в том же виде, что и была прежде, изменился запах.
— А где Вася? — присаживаюсь за маленький квадратный стол у окна. Раньше он стоял на месте холодильника.
— Спрятался, — смеется подруга, — скоро выйдет. Васек — очень стеснительный мальчишка. — Я втягиваю аромат куриного супа и борюсь с неприличным урчанием желудка. — Ешь, приятного аппетита. Мы только поужинали, — опережает мой вопрос. Иришка молча пьет чай, улыбаясь, но стоит мне отложить ложку, придвигается ближе и спрашивает: — Женечка, что у тебя произошло? — опускается взглядом на мою загипсованную руку.
— Ир, ведь не бывает так, да? Не бывает, чтобы человек в один день из доброго, заботливого и милого превратился в чудовище?
— Не бывает, Жень. — Как только я начинаю свой рассказ, подруга достает бутылку вина и разливает нам по бокалам. Алкоголь всегда действует на меня словно сыворотка правды. Делаю крупный глоток, голова немного кружится, но я только этого и добиваюсь. — Значит, этот человек умеет хорошо играть. Примерять на себя личины, — киваю согласно. С чем действительно мастерски справлялся Милосердов, так это с поддержанием созданного образа перед окружающими, скрывая под ней душу чудовища.
— Я ошиблась, Ир. Страшно ошиблась, нужно было бежать сразу... — Отпиваю еще вина и продолжаю. Начиная с нашего знакомства, описываю те дни, когда еще была счастлива и думала, что встретила настоящую любовь, о которой пишут в книгах и снимают фильмы. Ничего не утаивая и не скрывая, рассказываю о первом конфликте, о подслушанных разговорах, о предательстве подруги, об угрозах его матери. — Ир, мне ничего не оставалось, только бежать. Его мать — прокурор нашей области, это же... — развожу руками и не понимаю, что еще можно добавить. — Боже, ты не представляешь, как я переживаю за маму. А вдруг Милосердов ей будет угрожать, я себя не прощу, если с ней что-то случится. — Алкоголь приносит обманчивую расслабленность: легче делиться случившимся, но страх превращается в животный ужас. А мне жизненно необходимо поделиться, высказаться, еще немного — и мысли разорвут голову на части. От осознания, что мама может пострадать, в грудь словно воткнули металлический прут. — Но я не вернусь, Ир. Я не смогу с ним жить. Жить и ненавидеть. Спать с ним в одной постели, говорить, что люблю, видеть в своих детях ненавистные черты их отца — лучше умереть.