Ты мой закат, ты мой рассвет - стр. 8

Пока мы стоим на перекресте, отвлекаюсь от дороги и поворачиваюсь к жене.

Ее голова лежит на спинке сиденья, от подтаявшего снега волосы стали немного влажными и смешно распушились. Мне не хватает на ней тех больших круглых очков. И улыбки тоже не хватает. И почему-то вспоминаю, как она в наушниках ходила их угла в угол, изредка чуть ли не пританцовывая и что-то бормоча себе под нос. И как потом с горящими глазами рассказывала, что у нее родилась идея для новой книги.

Даже не знаю, стоит ли говорить, что за этот месяц я дважды прочел ее дилогию. Первый раз просто «проглотил», второй – просто чтобы выписывать цитаты и представлять, о чем она думала, когда ее героиня рубила головы кровожадным демонам, а ее спутник-полудракон травил пьяные анекдоты.

Да, возможно, это не памятник литературы. И даже не первая десятка лучшего отечественного фэнтези, но это – отличная история, в которой есть и смех, и слезы, и какие-то очень правильные глубокие мысли.

— Госпожа Воскресенская-Сталь, - осторожно щелкаю ее по носу, и она смешно, как мышь, морщится. – Я очень тобой горжусь.

— Правда? – с каким-то тихим отчаянием переспрашивает Йени.

Всегда этот вопрос. Всегда какое-то недоверие и это неприятно царапает где-то внутри. Но я понимаю, почему она такая, почему хочет дважды услышать, что для кого-то – важная и особенная, лучше, чем другие.

— Правда, малыш, - хоть обычно я не повторяю то, что и так сказал от души.

Она прикрывает рот рукой и хлопает влажными от слез ресницами.

— Я… очень соскучилась, - еле-еле, шепотом, через пальцы. Как будто снова боится, только на этот раз саму себя. – У меня в телефоне двести с хвостиком неотправленных сообщений.

— Дашь почитать? – Пытаюсь не дать своей голове выключиться, а то эта русалка утащит меня в свое розовое ванильное болотце.

Очкарик отрицательно машет головой и снова шепотом добавляет:

— Там такой запредельный уровень слез и глупостей, что колючий кактус Антошка либо засохнет, либо зацветет.

Мне же вот этого не хватало.

Именно этого – каких-то таких шуток, словечек с подтекстом, которые умеет выдавать только она, ладони на губах, распушившихся волос.

Хорошо, что уже «зеленый» и я переключаюсь на дорогу.

4. Глава четвертая: Йен

Глава четвертая: Йен

Антон ставит машину на внутреннюю парковку дома, возвращает ключ, и мы стоим немного в стороне, на расстоянии вытянутой руки.

Я бы хотела, чтобы он поднялся.

Я бы очень хотела, чтобы эту ночь мы, как и в день нашего знакомства, просто спали рядом, чтобы кровать не была такой пугающе огромной для меня одной, и чтобы одиночество, наконец, сбежало в окно.

Но я знаю, что будет, как только за нами закроется дверь.

По крайней мере, я точно не смогу затормозить, потому что мне, как наркоманке, не хватает его запаха, вкуса кожи на губах.

Мне до боли между ног хочется с ним трахаться.

Без головы, без мыслей о том, что сейчас это только еще больше все усложнит.

И я боюсь, что Антон больше никогда не посмотрит на меня так, как раньше. Что теперь и для него я тоже несчастная, обиженная судьбой и одним плохим человеком женщина, с которой нужно заниматься сексом только в миссионерской позе и после подписанного ею согласия на близость.

— Я пойду, Очкарик, - первым заговаривает Антон. – Еще пока доберусь, а подъем в шесть.