Ты - мой грех - стр. 34

Из-за этого я даже не думала скромничать, когда мы в магазине были. Потом Руслану всё верну, пусть и не сразу.

— Вот, знаю же, что ты голодный. Поешь. Я еще термос взяла, здесь кофе, теплый, правда, а не горячий, — я начала суетиться, вытащила нарезную колбасу в вакууме, хлеб. — Не стой как бедный родственник.

— Ты банк ограбила? — Леша заглянул в один из пакетов. — Люб, откуда деньги?

Пфф, я также маму пытала из-за ее подарков.

— Не волнуйся. Я подкопила, — соврала я в точности как мама.

— Подкопила? Надо было на себя потратить. Или на Диану.

— Не люблю я всю эту скромность. Мужчинам не идет. Потратила на того, на кого решила. Ешь, — строго сказала я.

— Узнаю свою сестренку, — расхохотался брат, и сел, наконец, за этот кошмарный стол. — Спасибо, Люб. Правда, спасибо. Но больше не траться.

— Сама разберусь.

— Ну, расскажи хоть, как живешь. Как Дианка, как… мама? — Леша принялся делать бутерброды, жадно втягивая носом аппетитный аромат, исходящий от колбасы.

А я принялась рассказывать. Углы не сглаживала, и лгать что мама вдруг исправилась — не стала, да Лёшка бы и не поверил.

— Тебя никто не трогал? Мои друзья за тобой приглядывают, но так, — пожал он плечами, — когда могут и насколько могут, сама понимаешь.

— Дима, твой одноклассник, меня выручил, кстати. Полгода назад у овощного ларька ко мне бомжи пристали, чтобы я им денег дала. Такие агрессивные! А тут Дима. Отогнал их, меня до дома провел, и лекцию прочитал, чтобы без мужчины по нашему району вечером не ходила.

— Надо было подзатыльник добавить.

— Но-но-но! Я с первого раза запомнила. Да никто меня не трогает, Леш, — я улыбнулась, любуясь как брат ест, стараясь быть аккуратным. — Я и дома-то почти не бываю. То на работе, то мы с Дианкой гуляем, лето же, тепло.

— Много работаешь? — Леша сделал еще один бутерброд, и подал его мне.

— Спасибо. Ну… не так уж много.

— Врешь. Потерпи, я выйду, и станет легче. Учиться пойдешь обязательно. Может, меня досрочно освободят за хорошее поведение. Через полгода попробую подать прошение. Просто потерпи немного. И на меня деньги больше не трать.

— И снова — я сама разберусь.

— Вот упрямая!

— Такая же, как и ты, — поддела я брата, и вытащила из кармана фотографию. — Вот мы с Дианкой. Распечатала для тебя фотку. На.

— На, — передразнил Леша. — Люб, нужно сказать, что хочешь чтобы у меня была ваша фотография. Что тебе приятно знать, что я буду смотреть на семью, и чаще думать о вас, а не «распечатала, на».

— Да.

— Что?

— Все что ты сейчас сказал — да, — кивнула я.

— Ты неисправима, — хохотнул брат.

Мысленно я с ним согласилась. Не умею я нежничать, чувства свои демонстрировать. Лёша не такой, Дианка тоже — обнимается вечно, целует меня в щеку. Наверное, только с ней я немного оттаяла, ребенку нужна вся эта милота. А я даже маленькой была дикаренком. Дедушка еще жив был, приезжал с дачи с шоколадками, и говорил что это подарок от зайчика для меня, но я должна разрешить себя в щеку чмокнуть. Я глаза жмурила, дедуля целовал меня, и я убегала с подарками «от зайчика». Почему-то для меня все эти нежности были мучением с раннего детства.

Леша продолжил расспрашивать меня о моей не самой интересной жизни, я отвечала и разглядывала его. Объективно — красавчик. У нас вся семья такая, только отчим — урод, но он и не родственник. Я в маму пошла, Диана тоже, а вот Лёша на папу похож. И внешностью — высокий, русоволосый и голубоглазый; и характером — такой же спокойный и… незыблемый, что ли. Настоящая каменная стена.