Ты моё наваждение - стр. 6
Чтобы не терять золотое время одиночества и тишины, Макс поспешил потянуться, растягивая свое заспанное тело на полу у дивана. И в этот самый момент его взгляд зацепился за блестящий краешек ежедневника, что виднелся из-под дивана. Макс знал его наизусть. Так как открывал его постоянно, чтобы погрузиться снова и снова в ту жизнь, те эмоции, которые были теперь недосягаемо далеки от него. Из-за этого книжка теперь выглядела иначе, чем при Ирине. Она утратила былой лоск, потерлась, замялась, сломалась застежка, но ценность для Макса не утратила.
Мужчина протянул руку и взял записную книжку. Позабыв обо всем, он сел на полу и дрожащей рукой, уже в бесчисленный раз, открыл ее. И опять погрузился в воспоминания, которые уносили его из реальности, напоминали о счастье, которое теперь казалось выдуманным, нереальным. И снова и снова спрашивал себя: «Почему? Почему все так закончилось?».
- А я говорю, что надо было дождаться, пока бы он сам открыл нам дверь, - менторским тоном говорила Нина, укоризненно глядя на своего мужчину.
- Если бы он ждал, когда я открою эту чертову дверь, то я бы тут не стоял, а гнил бы в той квартире, что оставил тебе, но куда приходил после твоего ухода, чтобы рано или поздно дождаться тебя, - очень серьезно пророкотал своим басом Игорь.
- Зная Макса, - зазвучал теплый, но, тем не менее, достаточно твердый пожилой голос, - мы можем дождаться только МЧС, вызванного соседями, потому что из квартиры начнет пахнуть.
- Мама, - рявкнул на пожилую женщину мужчина.
- А я то что? За что меня обвинять, за знания? Я с Рокотовым старшим всю жизнь прожила. И знаю, о чем говорю. А ген, Игорёк, ногтем не задавишь! – не унималась женщина, пока трое гостей раздевались и разувались в прихожей.
- Если бы он открыл сам, он бы понимал, что к нему пришли, и ждал бы диалога, - продолжала попытки донести свою позицию Нина до оставшихся членов гостевой делегации.
- Он не разговаривает с нами, но не рехнулся. Он прекрасно понимает, что к нему пришли люди, и так как это я, а не какие-то непонятные незнакомцы, то уже скоро буду стоять перед ним и опять пытаться помочь.
- Это бесцеремонно, - выдала последний аргумент Нина, скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась от Игоря.
Тем временем визитеры приближались к гостиной, где находился Макс, погруженный в воспоминания. И вместе с тем, измотанный переживаниями по поводу них. Он с трепетом перебирал страницы ежедневника, гладил пальцами записи. Перекладывал аккуратно вложения. Для кого-то это был несуразный хлам. Но для него – ниточка памяти. Тут были посадочные талоны на самолет в их первую совместную поездку. Билет на выставку современного искусства, первое совместное фото. Снимок Ирины на фоне моря и заходящего солнца. Фольга от шоколадки, которую они покупали в аэропорту за несколько минут до посадки в самолет. Листок березы, засохший одуванчик, чек на оплату аренды мотоцикла и многое другое, что без пояснений и воспоминаний Макса не имело абсолютно никакой важности и ценности для других.
- Я же говорю, похожи. Еще один любитель полистать! – отозвалась мать Игоря.
- Красивая, - с восторгом разглядывая фотографию, что выпала из ежедневника и лежала на полу, произнесла Нина.
- Ну, хоть какие-то прояснения стали появляться! – с небольшим облегчением произнес Игорь.