Ты мне никто - стр. 28

- Теперь можно кутить, да? – усмехаюсь, пряча свой гонорар, - Поехали куда-нибудь? Потанцуем?

Шучу, говорю специально чтобы посмотреть, как округлятся её прекрасные глаза.

- Мне нужно домой. Я Глебу обещала…

- А маме?

- У мамы сегодня ночная смена. – говорит и снова краской заливается.

Хм. Значит… мамы дома нет?

20. Глава 20

Говорю, что мамы нет дома и жутко краснею. Вдруг он подумает, что я специально это сказала? Ну, как… руководство к действию, что ли?

Ужас. Стыдно. Но и соврать почему—то не смогла.

Мне ведь все равно надо домой. Там Глеб. Я ему обещала. И вообще…

Но как же мне не хочется, чтобы заканчивался этот день!

Да, это лучшее свидание, которое у меня было! Да у меня ведь и не было настоящих, нормальных? То, что с Кириллом я не считаю. Забыла, как страшный сон. Да и нельзя это считать за свидания. С его стороны это было… неискренне. Лживо было и подло. Вот. Хотя он потом еще имел наглость заявлять, что я ему по-настоящему нравилась, но правила игры…

Придурок! Нельзя играть с живыми людьми! Нельзя!

Я так надеюсь, что Стас не играет.

- Селена, ты готова?

Я переоделась, но грим смывать не стала – глаза очень красиво подчеркнули, мне нравится. И нравится, как Коршун смотрит.

- Что? – улыбаюсь, потому что мне нравится его взгляд.

- Ты такая…

- Какая?

- Синеглазая… Глазастая… Лунная девочка. Кстати, почему Селена?

Ох уж этот вопрос! Не скрою, меня замучили!

- Ох… Это длинная история. – смеюсь, и он смеется тоже.

- Подозреваю, что никакой истории нет? Не в честь же Селены Гомес тебя назвали?

- Нет, в честь другой Селены. Была такая певица. Американо-мексиканская. Умерла совсем молодой. Её застрелили. Моя мама любила её песни. Они с папой познакомились, и танцевали под песню Селены.

- Хм, да, история…

- Кстати, Селену Гомес как раз назвали Селеной тоже в честь неё. Вот так.

- Надо будет послушать.

- Там есть красивые. Хотя, конечно…

- Что?

- Совсем не современные уже. Ты, наверное, не оценишь.

- Зря ты так думаешь. Я вообще люблю классику. Ну, в смысле песенную, рок-классику. Элвиса Пресли, Роя Орбисона.

- Я такого даже не слышала.

- Спорим, слышала?

- Нет! – мы опять смеемся, подходим к машине, Стас так хитро улыбается. – У него есть песенка о тебе, и ты её знаешь. Спорим?

- На что?

- Ну… например… на поцелуй?

Он смотрит. Вроде бы с улыбкой. И в то же время… серьезно.

А мне как-то не по себе.

- Пожалуйста, давай не будем спорить, я тебе верю.

В голове почему-то стучит. Как колокол. Гулко, глухо и неприятно.

- Прости, я ступил, глупость сморозил. Я… я не хочу твой поцелуй вот так. На спор.

Он это сказал? Получается… он… он его хочет?

Мы стоим у машины. Близко друг к другу. Очень близко. Дышать тяжело, и в груди все сводит. И я чувствую, что сейчас… вот сейчас что-то случится…

- Садись. Поедем. – его голос такой, глухой… низкий.

Мне хотелось, чтобы он меня поцеловал. Очень.

Теперь по-настоящему, не так, как на сцене.

Там все-таки были не совсем мы. Хотя, конечно, это глупо. Это мы были. Мы. И с удовольствием целовались. Без стеснения. Потому что вроде как играли роли. Но на самом деле – ничего мы не играли.

- Сэл, извини, правда. Это глупо, вот так спорить.

- Да, глупо. Я это хорошо знаю.

- В смысле?

Зря я это сказала. Зря.

- Не важно. Поедем?

- Поедем. Кстати, я жутко проголодался, ты не против заехать куда-нибудь?