Ты меня предала - стр. 19

— Что ты будешь есть?

— Не знаю, — говорю в растерянности, смотря на снующих между нарядно одетых людей официантов. — Я не голодна.

— Не ела с самого утра. Так не пойдёт. Пойдём.

Алексей ведёт меня к столику, который я сразу не заметила. Выдвигает стул и помогает сесть. Подзывает официанта и заказывает салат. Я оглядываю огромный зал, красивые люстры под потолком, картины на стенах. Перевожу взгляд на Алексея, который сидит напротив, широко расставив мощные ноги и положив руку на стол. Он щурится зло, не сводя взгляда с Леонида и Златы. На его лице ходят желваки. В моей голове крутятся сотни вопросов, но я не один не могу озвучить.

— Алексей, долго нам здесь нужно быть? — спрашиваю едва слышно, привлекая к себе внимание мужчины.

— Хочешь поскорее сбежать, девочка? — склоняет голову к плечу и берёт в руку стакан с виски, подносит ко рту и делает глоток.

— Я бы хотела поскорее оказаться дома. Я соскучилась по дочери, — признаюсь честно, вновь тушуясь под пронзительным серым взглядом.

— Час. Потерпишь час, Вера? — перегибается через стол и на мгновение сжимает мои пальцы в руке.

— Да. Конечно, — слабо улыбаюсь.

— Ваш заказ, — официант возникает рядом со столом совершенно незаметно и ставит передо мной тарелку с салатом.

Я беру вилку и нож и приступаю к трапезе. Только когда доедаю, понимаю, что всё это время Алексей не сводил с меня глаз. Смущаюсь. Краснею. Промакиваю салфеткой губы и тихо благодарю мужчину. Он залпом допивает коньяк и подаётся вперёд, ставя локти на стол.

— Танцевать умеешь, девочка?

— Что? — хмурю брови.

— Потанцуешь со мной, Вера? — протягивает руку раскрытой ладонью вверх.

— Я не умею. Я очень давно не танцевала. Я… Я… — начинаю заикаться от паники.

Одна только мысль о том, что мне придётся прижиматься к его телу во время танца, пускает дрожь по телу. И я не знаю, что эта дрожь значит. То ли дрожь страха, то ли дрожь восторга. Я прикусываю нижнюю губу, когда мои ледяные и дрожащие пальцы оказываются в горячей ладони Алексея. Мужчина поднимается из-за стола и тянет вверх, вынуждая меня подняться. Он притягивает меня вплотную к себе, опускает ладонь на талию и мягко, без привычного напора, прижимает к своему телу. Другой крепче сжимает мои ледяные пальцы. Удерживает, будто знает, что я готова сорваться с места и скрыться. Сбежать от прямого взгляда серых глаз.

— Ты вся дрожишь, — тихо говорит на ухо.

И я готова поклясться, что намеренно прикасается приоткрытым ртом к ушной раковине. Я могу только беспомощно вздрогнуть и приоткрыть рот, судорожно ловя вязкий, сгустившийся вокруг нас воздух.

— Простите, пожалуйста, — шепчу, когда случайно наступаю на ногу Алексею каблуком.

— Надеюсь, что в следующий раз это будут не мои яйца, девочка, — сипло смеётся Бунтарёв.

— Простите, — бормочу, заливаясь краской смущения, чувствуя, как помимо лица пылает грудь. — Я случайно.

— Закрой глаза, — шепчет искушающим низким голосом, теснее вжимая меня в своё тело. — почувствуй музыку. Почувствуй своё тело.

Горячая рука оглаживает лопатки, поясницу, замирает в опасной близости от ягодиц. Практически нарушая все границы приличия. Я не слышу музыку. Вместо неё слышу лишь оглушительный стук собственного сердца и частое, надрывное дыхание Алексея. Чувствую силу и мощь его тела, жар, от которого не спасают слои одежды. Но ноги, которые казались до этого деревянными, становятся мягкими, тело становится податливым. Будто сильные руки Алексея превратили его в мягкий податливый пластилин.