Ты, которому можно все - стр. 12

Этот мастер умел смотреть по-особенному – Таня под его взглядом чувствовала себя так, словно пришла домой после долгого, долгого рабочего дня. И в то же время там, в глубине темных глаз, таилось что-то интересное. В него хотелось всматриваться, о нем хотелось узнать больше, и ей с первого взгляда очень сильно хотелось, чтобы Миша с ней поиграл.

– Четвертый месяц, – ответила она.

– А в теме? – уточнил он, внезапно наклоняясь и сдвигая пальцем край ее платья. У Тани перехватило дыхание – он внаглую обнажил ее грудь и теперь разглядывал.

– Четвертый месяц, – еле слышно прошептала она и вздрогнула, когда он провел пальцами прямо по груди, касаясь соска – и он мгновенно затвердел.

– Правда? У тебя, должно быть, еще много нереализованных фантазий.

– Да… правда, – сказала Таня, сама не зная, на какой вопрос из двух теперь отвечает. Ее взгляд, должно быть, был испуганным, когда она подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо. Миша ответил насмешливо и вдобавок хмыкнул:

– Боишься меня?

Нет. Она его не боялась. Ведь он самый теплый, самый дружелюбный из всех домов клуба.

– Да, – внезапно ответили ее губы, и Таня вдруг поняла, что это правда.

– Почему?

Он улыбнулся очень довольной улыбкой, и ее сердце сжалось. Это было похоже на то, как улыбаются садисты, причиняя боль. Она ведь совсем не знала его. С чего только она взяла, что знает, какой он на самом деле? Ведь никто не такой, каким кажется…

– А-а-а!

Внезапная резкая боль обожгла грудь – его безжалостные пальцы сжали и выкрутили сосок так, что неприятные ощущения моментально зашкалили. У нее был не такой уж высокий болевой порог.

Схватившись обеими руками за его запястье, Таня попыталась защититься, но он и не подумал убрать руку или смягчить нажатие:

– Отвечай. – Сказал Михаил, сделал паузу и посмотрел ей в глаза – таким суровым взглядом, что Тане стало совсем некомфортно.

Ее сердце заколотилось как бешеное, внизу живота все сжалось, а к глазам подступили слезы. Она заерзала, все еще пытаясь избавиться от его руки, сдавливающей грудь, но он не пускал. И это было даже уже не больно – скорее слегка унизительно. Он просто демонстрировал свою власть.

– Потому что… потому что… мне кажется, вы теперь захотите отыграться на мне, мастер.

– Это верно, захочу. В природе все должно быть уравновешено, так? – теперь он не сводил с нее внимательного изучающего взгляда, и Таня неудержимо краснела.

– Да, мастер, – пробормотала она.

– Но это если я вообще захочу с тобой играть, нижняя. Что ты можешь предложить?

– Аааа!

Таня вскрикнула и тяжело задышала, когда он снова сжал ее сосок, безжалостно терзая его.

– Мне не нужны всякие глупости, – сказал он, когда они снова встретились взглядами. Его глаза горели какой-то странной злостью. – Никаких розовых соплей, ясно? Никаких розовых фантазий. Ничего розового вообще. Ясно?

В его тоне зазвучали ожесточенные нотки, которые заставили ее отвести глаза и кивнуть. Словно он что-то доказывал самому себе. И с этим явно было лучше не спорить.

– Да.

Михаил внезапно убрал руку, отпуская ее грудь, и Таня вскрикнула от боли еще громче – кровь, прилившая к соску, причинила больше страданий, чем его рука.

– Убери коктейли подальше. Сними все. И на колени сюда, – скомандовал он, расставляя ноги и указывая ей место на полу.