Ты Ия. Помнить всё - стр. 13
Я на какое-то мгновение теряюсь.
«Он же шутит?»
Взаправду так не бывает, со мной так точно. Но всё, что я знаю об этом человеке, свидетельствует об обратном, такие люди о деньгах не шутят.
«Поздравляю! Тебя только что продажной назвали».
Грайворонский откидывается на спинку кресла, начинает разглядывать меня, самым что ни на есть похабным образом. В первое мгновение чувствую неловкость, опускаю глаза, рассматриваю стол.
Мне тяжело удерживать зрительный контакт, что именно послужило этому причиной: полученная травма головы или постоянное нервное напряжение – я не знаю, но факт остаётся фактом.
Страшно представить, как это выглядит со стороны. А о последствиях вообще не хочется думать. Секс ради секса никогда не интересовал, а учитывая мои особенности, может послужить катализатором.
«Ия, вы просто беседуете, а ты уже нервничаешь, куда тебе дальше продолжать такое общение?»
Беру с соседнего места полотенце и протягиваю его визави.
Макар Викторович слегка приподнимает брови, немного прищуриваясь, и, как мне кажется, наклоняет голову вправо, едва заметно. Насколько я успела его изучить, все окружающие тут же понимают: пора начать говорить, а лучше раскаиваться. Но я молчу.
– У меня уже есть, Ия, – нехотя произносит.
– Судя по тому, что я вижу, одного Вам будет недостаточно.
Всё происходящее жутко меня нервирует, но я держусь, говорить ровно пытаюсь. Гайворонский улавливает мой намек, забирает полотенце и накрывает им брюки – вторым слоем.
– Ты права, стояк становится заметен, – как ни в чем не бывало произносит он, а мне бы под землю провалиться, да поскорее.
Хочется закричать: я имела в виду, что вот-вот и слюни потекут, но понимаю, как глупо это будет выглядеть.
Из мыслей меня снова вырывает официант.
«Как же стыдно!»
Остается только мечтать и надеяться: вдруг он не услышал последнюю фразу. Жалею, что не сделала полноценный заказ, был бы повод не продолжать разговор.
– Ия, ты же понимаешь, я серьёзно настроен. У меня нет времени бегать за кем-либо, в том числе за тобой. Моя платежеспособность тебе известна, как никому другому. Остается только согласиться, – Гайворонский выпрямляется, берет приборы и начинает резать мясо.
Который раз обращаю внимание на его кисти рук. Широкие ладони, длинные пальцы, овальной формы ногтевые пластины ухожены. Идеальные. Они от слов неприятных даже отвлекают.
– Уже говорила, ну так уж и быть, повторю: я не согласна. Найдите новый «объект». Мне неинтересно.
– А я уже говорил, что не хочу искать никого другого. Думаешь, я всем предлагаю?
– Не знаю и знать не хочу, – говорю искренне. – Мне совершенно всё равно, какие забавы в вашем кругу предпочитают. Лично для меня, приобретение людей чуждо.
– О, забавы поистине разнообразны, но знаешь, удовольствия и тем более удовлетворения они не приносят, лет пять уже точно, – как ни в чём не бывало произносит. – Можно спустить сколько угодно бабла, а отдачи ноль. Хочется эмоций. – Выгладит так, словно он со мной горестями своими делится.
– Покупка людей их дает? Не проще пойти по известному пути? Не мне вас учить, где искать тех, кого можно купить «не бегая», – чувствую, что начинаю заводиться.
Надо держать себя в руках, я же умею.
– Не передергивай. Проституция, о которой ты говоришь, это когда с многими за деньги, на поток дело поставлено. Тут иначе. Я собственник, и пока ты будешь моей, никаких других. Только моя, – объясняет как глупой малолетке. – Квартиру можешь считать приятным бонусом.