Ты даешь мне крылья - стр. 20
- Дорогой мой Лекс, в прошлом вы изволили даровать мне свою дружбу! Я надеюсь, годы не охладили наши сердца, и сочту за честь пригласить вас на корабль!
- С радостью принимаю ваше приглашение, капитан! И прошу вас в знак нашей прежней дружбы называть меня на «ты». Помнится, в прошлом вы один не стеснялись даже дать мне тумаков…
- Помнится, это было… великие боги… четырнадцать лет назад! Ты давно уже не мальчишка, Лекс, и давно не мой ученик…
- Поверьте мне, капитан, - неожиданно серьезно ответил Лекс, выйдя из образа и позволив себе на мгновенье стать настоящим. – То, чему вы меня обучили, в жизни мне дало гораздо больше, чем многие другие науки. Вы научили меня думать и задавать вопросы, благодаря чему я еще жив, так что я навеки ваш ученик хотя бы в этом.
Лекс не лукавил. Те пара лет (два года и четыре месяца, если быть точным), когда он обучался танцам под руководством надушенного хлыща, многому научил его. Воспитываемый женщинами, он был ленивым и избалованным мальчишкой. Для него было большим откровением узнать, что мир не вертится вокруг него, и что есть жизнь за пределами его дома. Тариэль начал свою учебу с того, что поколотил его за дерзость, а потом объяснил всю нелепость его обиды. Тоскующий по мужскому обществу мальчик просто влюбился в наставника, а тот был готов ответить на все его вопросы. Тариэль часто выводил ученика в город, показывая ему иную жизнь – нищету, убожество, болезни и голод. Он знакомил его с такими личностями, что его родня пришла бы в ужас. Грузчики, пьяницы, шлюхи, воры и ловцы этих воров, тайные агенты, бездомные дети, нищие, калеки – все дно столицы прошло через его юную душу, сделав его тем, кем он стал сейчас – Искателем правды и справедливости. Тариэль учил мальчика смотреть вглубь человека (много позже Лекс узнал, что, не понимая того, он учился сложнейшей магии – улавливать обрывки мыслей и чувств собеседника), угадывать его тайные желания и возможности.
Когда Тариэль был вынужден бежать (отнюдь не за то, чему он по-настоящему учил Лекса, а за роман с сестрой мальчика), Лекс горько плакал. Он узнал так много, что понял, как много он не знал. Единственного неравнодушного к нему человека отлучали от него. Эмму-Ли тоже отправили в дальнее поместье. Вскоре мальчик понял, что не в силах больше жить в пеленах душной женской заботы, где главной обязанностью его было шаркать ножкой перед гостями, и просто ушел. У него было достаточно знакомых, чтобы без следа растворится в ночном городе. У него было достаточно мужества, чтобы выжить. У него было достаточно ума, чтобы понимать, что однажды он вернется, поэтому Лекс хватался за любую работу и учился, учился…
Некоторое время он прожил на самом дне – и ничуть не жалел об этом. Почти сразу же он попал к Искателям справедливости – тайной организации наиболее просвещенных людей Империи, и был передаваем из рук в руки – и каждый готов был вложить в него частицу себя. И хотя он давно уже был самостоятельным Искателем, он по-прежнему жаждал знаний, тем более жадно, чем ближе была неминуемость его возвращения.
Искатели не были революционерами. Они не пытались изменить мир в целом. Они начинали с себя и со своих домов. Кто-то лечил, кто-то учил, кто-то кормил голодных и помогал убогим, кто-то изучал тайны окружающего мира. Впрочем, были и такие, кто не гнушался грязной работой – и частенько полицейские узнавали в очередном мертвеце развратителя девиц, известного убийцу или вора. А пару раз у убитых сенаторов оказывались такие тайные пристрастия, что у следователей волосы дыбом вставали. Волей случая Лекс принимал участие в одном из подобных расследований, и до сих пор, бывало, просыпался в холодном поту. У уважаемого головы немаленького города, доброго семьянина, всеми любимого щедрого прихожанина храмов в загородном доме обнаружился подвальчик, в котором томилась полдюжины умирающих девочек, старшей из которых едва исполнилось двенадцать, и еще два чана маринованных частей детских тел… И жена, и дети «доброго семьянина» знали о тайных пристрастиях главы семьи, но были запуганы и жили в непреходящем ужасе…