Ты будешь просить еще! - стр. 37
— Уйди, глюк, — шепчу, цепляясь рукой за Давида. И тень исчезает, скрываясь в ночи, будто ее и не было. — Сработало, — нервно хихикаю.
— Что такое? — мужчина, стоящий рядом, заботливо всматривается в мое лицо.
— И ты уйди, — пытаюсь выдернуть руку, но все движения медленные, какие-то смазанные.
— Еще чего, — он и не думает меня отпускать. — Садись, — помогает, устраивает на полике мои ноги, гладит рукой по коленке. Или последнее мне тоже кажется?
— Фил, — зову брата. Он перевешивается через зеленую Алиску. Дядя Саша ее точно со мной больше никуда не отпустит. — Заберем Лису к себе, — приходит в одурманенную голову гениальная мысль.
— Конечно, отец будет просто счастлив увидеть у себя на пороге своих обдолбанных детей, еще и с компанией. — усмехается он.
— Все едут по домам, — строгий голос Феликса с переднего сидения. — Я вам не таксист, туда - сюда кататься. Мы почти на месте, а за свои поступки давно пора бы научиться отвечать! — Алиска тихо всхлипнула и спряталась у меня на плече. Не выдержав слез подруги, набрала в легкие побольше воздуха и решила просить. Ради нее я могу и позже на них позлиться.
— Лекс, ну пожалуйста, — звучит жалко, а что делать. — Давай Марка отвезем, а Лису к нам. А можно и его к нам, — терять все равно уже нечего.
— Нет, — он и не думает поддаваться.
— Феликс, — наклоняюсь вперед, цепляясь руками за подлокотник переднего пассажирского кресла. И меня снова тошнит. Да что же это?! — Пожалуйста, ну что тебе стоит? — упираюсь лбом в прохладную кожаную обивку. — Мне плохо очень, я не могу с тобой спорить, — признаюсь. — Просто прошу… по-человечески, — вспоминаю нужное слово.
— Вести себя надо было «по-человечески», — его тон, как ледяная глыба, заставляет поежиться и замолчать. — А раз не научились, извольте расхлебывать! — мы остановились. — Приехали. Алиса на выход. Давид проводит до квартиры, — отдает указания взбешенный Лекс. Отдохнули, называется. А вообще, сами виноваты! Вот! Испортили мне настроение, сволочи.
— Не надо, — испуганно выдыхает подруга, но на помощь приходит Марк и этот вариант всех устроил.
— Какая же ты сволочь, — говорю голубоглазому мужчине.
— Косячите вы, а сволочь я. Охренеть! — психует он, но вернувшийся к нам Марк переключил все внимание на себя. — Сдал? — зло спрашивает Лекс.
— Да. Ее отец срочно в клинику уехал, тетя Мира сказала, что в этот раз ему ничего не скажет, но это последний, — я выдохнула и с облегчением откинулась на спинку своего кресла. Маме она обязательно позвонит, завтра опять будет стыдно.
Феликс слишком быстро гонит вперед, я закрываю глаза, чтобы не видеть, как мелькает улица за окном. Стук сердца перерастает в гул в ушах, снова тошнит, ногти впиваются в обивку кресла и лишь гордость не дает мне в панике закричать на весь салон автомобиля. Перед глазами мелькают картинки пятилетней давности: мы несемся по дороге на максимальной, в салоне играет какая-то музыка, кажется, тяжелый рок, папа предпочитает его. Он смеется, глядя на мои глаза, полные восторга. У нас было отличное настроение, и папочка взял меня покататься. Но потом все смазывается, я помню сильный хлопок, больше похожий на выстрел…
— Выстрел… — двигаю губами пробуя на вкус это страшное слово, вдруг пришедшее в голову через столько лет. — Мама… — выдыхаю, закрываю руками лицо, но паника лишь усиливается, и я не понимаю, в какой момент начинаю просто истошно кричать, перекрывая визг тормозов резко останавливающейся машины.