Ты будешь моей - стр. 26
—Что ты несешь? — разорался он неожиданно, и я в очередной раз дёрнулась, как ошпаренная. — Что ты, мать твою, несешь? Совсем дура? Тебе не приходило в голову, что ты мне нравишься? Элементарно нравишься!
Его слова вызвали на моих губах усмешку. Нравлюсь. Задетая гордость — вот, что сейчас говорило в нем. Интересно, наверное, как это — с инвалидом, пусть даже после кого-то. Такого опыта у него, наверное, еще не было. Сама мысль об этом заставилась меня вздрогнуть.
— Я помню какой была твоя реакция, когда ты услышал мой разговор с Катей. Помню ненависть и отвращение во взгляде. Не такой трофей ты себе хотел, да? Уходи и забудь сюда дорогу.
— Я никуда не уйду и перестань пороть чушь, — он поднял ладонь вверх, заставив меня пошатнуться в ожидании удара. — Блядь, да прекрати ты шарахаться.
— Ты меня не слышишь? Ты мне не нужен, ясно, не нужен и никогда не будешь нужен, — я хотела ударить его побольнее, задеть его самолюбие, чтобы ушел и оставил свои наполеоновские планы. Чтобы продолжил жить своей беспечной жизнью, трахая все, что движется, а меня забыл и обходил стороной.
— Не нужен? — улыбка сползла с его красивого лица, а на смену ей пришли звериный оскал и ярость во взгляде. Он прожигал меня взглядом, пугая до чертиков. — А кто тебе нужен? Макс? — рявкнул он так, что, казалось, стены задрожали.
—ДА! — выкрикнула я, сама не понимая зачем.
И сама в тот же миг пожалела, столько эмоций отразилось лице мужчины и ни одна не предвещала мне ничего хорошего. Хотелось свернуться в комок и исчезнуть подальше от этого испепеляющего взгляда, от безудержного гнева, от всего, а главное, подальше от него, потому что сейчас он не был похож на себя, и я не была уверенна, что он все еще себя контролировал.
— Не надо врать, девочка, я слышал ваш разговор, слышал все, что ты сказала Кате, — он старался говорить твердо, но я все же уловила дрожь в его голосе. Он сомневался, его уверенность пошатнулась, и я зацепилась за эту ниточку, как цеплялся за миражи путник, блуждавший в пустыне.
— А что я, по-твоему, должна была ей сказать? Признаться, что неравнодушна к ее жениху? — наблюдая за спектром эмоций на его лице, я понимала, что попала в цель. Ударила по самому больному. По его самолюбию, по гордости, пошатнула уверенность в собственной неотразимости. Я надеялась, что теперь он уйдет. Кому хочется быть блеклой заменой? — А теперь уходи, — произнесла я, и он выполнил мое желание, рысью пролетел мимо меня, покинул палату, громко шарахнув дверью и оставив после себя гнетущую пустоту.
Не по пути нам с тобой, Матвей.
Он действительно ушел, не появлялся больше недели, и, казалось, на этот раз он ушел насовсем. Я задела его гордость, выбрав другого, никто не хочет быть вторым.
Все мои последующие дни напоминали день сурка, время словно остановилось и каждый день одно и то же. Врачи доставали меня своими лекциями о том, какую важную роль играет в моем состоянии реабилитация, сначала уговаривали, потом пытались запугать, а мне было все равно, я лишь ждала, должно же было это когда-то закончиться.
И все вроде бы встало на свои места, меня оставили в покое, так, как мне того хотелось, пока в одно прекрасное утро, открыв глаза, я не обнаружила вместо своей палаты совершенно незнакомую мне комнату. Огромная кровать, на которой я лежала, занимала добрую половину спальни. Яркий свет, проступавший сквозь тонкие шторы, говорил о том, что утро уже давно вступило в свои права. Ничего не понимая, я глупо моргала, оглядываясь по сторонам, насколько это было возможно. Как я здесь оказалась и какого черта вообще происходит?