Твоя капля крови - стр. 65
– Если бы только я…
За окошком кончился лес и начались поля. Далеко и бесконечно одиноко промелькнули огни какого-то хутора.
– Нас мало, – сказал Войцеховский. – И каждый из нас под угрозой. Поэтому не удивляйтесь моему желанию защитить родную кровь. Увидь вы вашего соотечественника в беде, разве не попытались бы ему помочь?
– Возможно.
«Но не с такой же настойчивостью…»
– Коли уж мы заговорили об истории… что это был за Михал, о котором вы упоминали в письмах? Неужто тот самый?
Единственный Михал, которого смог припомнить Стефан, был давним, почти сказочным господарем Драгокраины. Кажется, он оказался последним властителем своего имени. После его смерти страна погрузилась во тьму и смуту, из которых спустя время поднялась нынешняя династия, Костервальдау. Судя по старинным текстам, Михал был крепким правителем и блестящим военачальником. Но запомнили его прежде всего вампиром, при котором распивать кровь считалось грехом не бóльшим, чем согреваться рябиновкой.
Войцеховский кивнул.
– В его время наша кровь считалась благородной…
– И свергли его, если я не ошибаюсь, за то, что он пил слишком много неблагородной крови…
– Нет, – сухо сказал вампир и замолчал надолго, но потом, видно, не в силах уйти от больной темы, заговорил снова: – У людей превратное представление о роде Михала. Тогдашние правители пили у подданных не меньше крови, чем нынешние… но хотя бы делали это честно. Господаря убили не противники нашей крови, но сторонники унии. Разумеется, народу объяснили, что сражаются с кровопийцей. Михал видел дальше их, он понимал, что уния по сути своей невозможна… Посмотрите на них сейчас! Благородные саравы! Николае, который прибегает, стоит Остланду посвистеть. Но кто будет прислушиваться к голосу разума, когда в нем говорит честолюбие?
– Никто, – тихо сказал Стефан.
Вампир будто опомнился.
– Простите. Теперь я и вас задел.
– Ну что вы. Это я, кажется, обидел вас, рассуждая о том, чего не знаю…
Удивительно было, как оживала древняя, давно ставшая мифом история. Будто поднялась пыль со страниц дряхлого учебника. Войцеховский говорил о тех событиях так, будто был им свидетелем… а ведь, пожалуй, и был…
– Вы драго?
– Только частично. Но в моих венах течет кровь Михала – как и в ваших, князь. Глупо это отрицать и так же глупо с этим бороться.
С двоими вам все равно не справиться, это глупо…
Стефан снова погладил ладанку на груди.
– Что же вы так за нее цепляетесь? Поклоняетесь чужой Матери, в то время как вашей собственной матери такие же… адепты отрубили голову?
Слова его прозвучали горько – он и впрямь обвинял Стефана в предательстве.
Как будто других обвинений недостаточно.
– И если вы так упорны в своей вере, зачем же сражались против тех, кто нес вам Свет? Вы хотели жить, правда, князь Белта? Каждый из нас хочет жить…
– Я… – начал Стефан, но в нос ему снова ударил терпкий, стойкий запах крови; вспомнились тела в придорожной траве. Съездил на родину, ничего не скажешь…
Чтобы не думать об этом, он спросил:
– Я хотел узнать – кто тот ваш «родственник», которому я обязан протекцией при остландском дворе? Не мешало бы поблагодарить его…
– О, с той поры много воды утекло. Не думаю, что он все еще при дворе; да и в любом случае имя его ничего вам не скажет.
Стефан хотел было настоять, но вампир вдруг оживился: