Твоя девчонка больше не придет - стр. 31
- Тебе лучше? – спрашиваю устало. Часто моргаю, чтобы не дать волю чувствам. Меня разбирает на части внутри, ком подкатил к горлу и хочется только реветь…
Плевать, что снился ей ОН. Что развлекался с ней с малолеткой…На все плевать…
- Лучше, - она садится рядом, протягивает мне салфетку, и я зажимаю ею рану. Вздыхает. – Покушаем?
Спрашивает нагло и с надеждой, а сама уже бесцеремонно лезет в сумку. Я лишь приподымаю одну бровь, но не шевелюсь. Смотрю как она трясется от голода пока достает продукты и складывает на столик. Открывает бутылку с водой и жадно пьет. Потом делит сэндвич напополам и протягивает мне.
Мы словно сейчас заодно с ней. В одной клетке – какой абсурд!
Я беру. Кусаю. Как заведенная кукла ем. Внутри клокочет ненависть, обида, боль, и даже жалость к этой овце! Там не коктейль чувств, там коктейль Молотова! И я чувствую, что еще немного и будет конец. Нам. Мне. Ей. Ему! Кто-то из нас троих точно должен уйти…
Она опирается о подоконник и жует, смотрит на меня, не моргая.
- Оксана, - говорю безапелляционным тоном. – Мы сегодня улетаем в свадеб…на море, в общем. А ты поедешь домой, тебя бабушка ждет. Потом он вернется, и можешь его забирать. Может он вообще не полетит, когда узнает, что ты нашлась.
Она молчит. Думает. Жует как курица торопливо.
- Бабулю жалко…но я не могу к ней сейчас вернуться!
- Можешь! – повышаю голос. – Дай воды.
Она протягивает мне бутылку, и я делаю жадный глоток.
- Так жалко, что не вернешься?
- Жалко, жалко, - говорит торопливо, выглядывая в окно.
- Тебя ищут волонтеры и полиция. Что ты им скажешь?
- Про тебя не скажу, - нервно дергает плечами.
Ей уже явно лучше. На щеках даже играет румянец.
– А полиция — это хорошо. Слушай, можешь мне вернуть мой телефон?
- Я его выкинула, когда уезжала обратно. А больше в твоей сумке ничего не было.
Она вздыхает, нервно теребит свой грязный шмот.
- Переоденься. Через пятнадцать минут выезжаем.
Сажусь на крыльцо и впервые за последний год подкуриваю сигарету. Она появляется уже через пять минут. Щурится от яркого солнца, улыбается.
Сегодня я слышу цокот цикад и кузнечиков. Сейчас я вижу узоры на облаках и чувствую аромат полевых цветов, которыми заросло все вокруг. Если бы не саднящие раны на ладошке и сердце, жизнь бы была прекрасна.
На ней мои шорты и майка. Купила давно, но так ни разу и не носила. Она болезненно худая, но симпатичная.
- Тебе идет. – Затягиваюсь еще раз и, морщась от отвращения, выкидываю окурок в траву.
- И тебе с таким цветом волос очень красиво.
Фыркаю. Грубая лесть от мерзавки, но мне приятно.
- А вчера сюда приезжали. – Замечает она и садится рядом.
Какая фамильярность. Наши плечи соприкасаются и меня это…никак не трогает. Мне ровно.
- Кто? – спрашиваю, не веря ее словам.
- Не знаю. Парень какой-то высокий, в соседних домах шарился. А потом сюда заходил.
- А ты? Ты что ему сказала?
- Ничего, он меня не увидел. Я услышала рев мотора и спряталась в бане. Мне неприятности в чужом доме не нужны! Мародер может какой. Побыл пару часов и уехал. А где ты выкинула мой телефон?
Я машинально повела плечом:
- В коллектор, на выезде из города. Можешь забыть. Поехали.
Она осталась сидеть на крыльце. Я уже завела машину, но она все так же не шевелилась. А когда я вышла чтобы схватить её за руку, она округлила глаза и истошно закричала, но слов мне разобрать не удалось.