Твоя девчонка больше не придет - стр. 23
А как же твой фирменный наполеон, который ты готовила для меня, и тайком от бабули мне приносила, пока я влюбленный дурак ждал тебя у кромки леса?
А как же твоя мечта о кондитерской?
Не могу поверить, что она стала…шлюхой.
Красивой, роскошной в этом наряде, но жалкой шлюхой?!
Порывисто закрываю лицо руками, издаю даже стон. Ноги не держат, и я сажусь на кровать у ее ног.
Хочется видеть ее и так же сильно не открывать глаз.
Слышать ее голос, но не знать объяснения происходящему.
Трогать, но не чувствовать как и прежде сердцем.
Забыть, и как и прежде лишь вспоминать.
Но вместо этого, вместо здравого смысла, я не открывая глаз, веду пальцами по её ноге, пододвигаюсь чуть ближе и прикасаюсь к лицу. Натыкаюсь на губы и ощущаю, как она целует мне руку. Подушечкам пальцев становится влажно, и я вытираю слезы на ее глазах.
- Как же так, Ксю? – все-таки спрашиваю горько и все-таки смотрю на нее.
Тону в омуте испуганных и каких-то захмелевших голубых глаз. С ней явно что-то не так. Если я еще немного пьян, то она точно под кайфом. Огромные зрачки не дают шанса на опровержение.
Осознание этого почти добивает.
Шлюха и наркоманка? Не верю!
- Что ты здесь делаешь? Как же так?
- Тим…- снова пищит она, пытаясь приподняться.
Я обхватываю ее, поднимаю, прижимая к себе и сквозь порочное кружево, вижу синяки и ссадины на ее руках, плечах, бедрах. Ненавижу того, кто это с ней сделал и в порыве ярости, что вырывается из груди, с силой стискиваю ее.
Она стонет и цепляется непослушными пальцами за мои плечи. Я вдыхаю аромат ее волос и шеи – чужой, другой. Помню запах ее кожи и то, что чувствую сейчас, идет в диссонанс.
Меня разрывает.
В брюках, тем не менее, кипит жизнь, но я не могу ее взять и трахнуть. И совсем не из-за жены, просто не могу её – чужую. Но могу уйти, пока еще не поздно. Пока еще светлые воспоминания о нас, не накрыла черная грязь, разъедая прошлое.
Она всегда была только моя. И это видимо, навсегда осталось в прошлом.
- Забери меня отсюда, - прошептала заплакав. Карабкается, неуклюже залазит на меня сверху и садится на мои колени.
Это что игра такая?! Она совсем спятила?
Но она не трется призывно бедрами, не пытается соблазнить – это же ведь ее работа, не так ли?!
Она просто прижимается ко мне всем телом, и я чувствую, как бешено, стучит её сердце. Прижимается и ревет. Это меня обескураживает, хотя куда уж больше.
Прихожу в себя. Обхватываю ладонями её лицо и целую в мокрые ресницы.
- Что произошло? – спрашиваю хрипло.
- Они заставили меня, Тим. Они меня посадили в машину и увезли от бабули!
И она торопливо, захлёбываясь от слёз, рассказывает события того дня.
Я не верю ушам.
Но она уже ревет белугой, прикрывая рот, и постоянно косится на двери. Держит мою руку с такой силой, что у меня побелели пальцы. Умоляет спасти. И я ведусь.
Включаю голову и пытаюсь сообразить – насколько это может быть правдой и насколько это опасно для нее.
На тысячу процентов опасно. И с этим беспределом надо что-то решать.
Звоню своему водителю, которого сегодня отпустил и прошу подогнать ко входу машину. Тот недоумевает, но делает все, что я говорю.
Где-то быстро покупает обычный кнопочный телефон и симкарту, тоже по моей просьбе. В круглосуточном гипермаркете дешевое платье оливкового цвета и босоножки за пятьсот рублей. Эта одежда только для пугала на огороде, но Ксюша выглядит в ней…прилично.