Твоя безумная "фанатка" - стр. 40
Так четвёртый курс впервые узнал, что преподаватель по сценическому искусству был женат. И имел в родственничках нравную тёщу.
Пользуясь возможностью, довольный Бондарев скользнул обратно на пригретое место. На самом деле, проснулся он уже давно, но решил похитрить, так как с Гамлетом дружил на уровне знаний пятиклассника: "Ну где же Йорик? А не, не так. Бедный, бедный Йорик. Так, да?".
Нелли, улучив момент, пока Никитич занялся другим студентом, извернулась на стуле.
— Спасибо. За гитару.
Её встретил прохладный взгляд. Лёгкая самодовольная улыбка, блуждающая по мужскому лицу, померкла.
— Пожалуйста.
— Она замечательная, но я не могу её взять.
— Можешь. Это подарок.
— Не могу.
— Ну тогда выбрось. Мне она не нужна, — резко бросил ей он, ставя точку в беседе.
Матвей злился, но злился не на неё, а на себя.
За то, что поддался порыву, наплевал на группу, концерт и ради чего? Ради ничего. На что он рассчитывал? Приватную встречу? Романтическое свидание под луной? Нужно было догадаться, что без этой гориллы не обойдётся.
Зато теперь всё встало на свои места. Как Бондарев и думал, дружбой там не пахло. Так не обнимают просто подруг. Так вьются, когда кого-то считают своей собственностью. И, судя по ответному поведению Нелли, она об этом прекрасно знала, напропалую пользуясь парнем в личных целях. Какая, однако...
Пелька смену настроений ощутила, но акцентировать на этом внимание благосклонно не стала. Ну не выспался человек, бывает. Она тоже с утра обычно та ещё редкостная тварь, лающаяся с тормознутыми соседками, с которыми приходилось делить ванную.
Однако к репетициям плохое настроение Матвея не ушло, что усложняло задачу. Работать с огрызающимся на каждое слово напарником было невыносимо. Жутко хотелось с разворота зарядить ему по причинному месту, а потом смотреть, как он корчится и скулит, катаясь по полу.
— Стоп!!! Что за полнейшая ху... муть??? Мы ведь уже репетировали этот отрывок! — от Никитича тоже не скрылись внутренние конфликты актёров. — Танец — как поцелуй. Соприкосновение тел. А ты что? Ещё за километр отойди от Нелли! Обними её нормально! Она ж не бомж-трансвестит, чтобы ею брезговать!
— Сами обнимайте.
Очки на переносице преподавателя озадаченно дрогнули.
— Что?
— Говорю, сами обнимайте! — вспылил Матвей, пинком сшибая шаткий столик, на котором лежали распечатанные сценарии и бутылки с водой.
— Куда? Я не давал разрешения уходить! — строго крикнули ему вдогонку, когда тот спрыгнул со сцены и направился к выходу. — Макар, а ну вернись!!
Удаляющаяся фигура яростно развернулась.
— Задрали! И вы, и ваш придурошный мюзикл. И в сотый раз повторяю: меня зовут Матвей. МАТВЕЙ. Если не можете запомнить имена ваших учеников, проваливайте на пенсию.
Нелли, как и с десяток других ребят, с офигевшим видом оцепенели, даже не дрогнув, когда со всей дури хлопнула высокая дверь зала. Все, затаив дыхание, ждали реакции Чудика…
Который преспокойно повернулся в сторону Пельки.
— Ну что, довела пацана?
— Кто, я? — опешила та. — Да я его пальцем не трогала.
— А пальцем и не надо. Вы можете и без тактильности довести. Все беды от женщин. Как от прабабки Евы проблемы начались, так и покатилось… — сняв очки, протерев стёклышки и вернув те на место, Никитич нетерпеливо похлопал в ладоши. — Продолжаем, чего встали? Пропускаем пока вальс. Прогоняем заново момент в Париже с липовыми Анастасиями.