Твой психолог был неправ. Почему терапия бывает бестолковой и ранящей - стр. 12

Прежде чем мы снова окунёмся в разглядывание теорий, хочу показать вам одну из линий истории моего клиентского опыта. Рассказ не будет коротким, зато послужит хорошей иллюстрацией того, как может выглядеть разница в ощущениях между «твоими» и «не твоими» методами, связанных с этим переживаний «сложного» клиента.

Кроме того, не скучно ли нам разбирать одни лишь только абстракции? Давайте попробуем кусочек практики на зубок.

Понимаю, кстати, что для некоторых моих коллег подобная откровенность может показаться спорной: для части психологических школ раскрытие прошлого или личной жизни психолога является нарушением этики и впоследствии мешает терапевтическому процессу. Например, в психоанализе это может препятствовать корректной работе с переносом и контрпереносом, что является спецификой метода. В других же подходах, в которых терапевтическая работа осуществляется другими средствами, что-то подобное, наоборот, бывает полезным.

Эта книга вовсе не является автобиографией, но здесь и далее я использую в ней истории из своей жизни по трём причинам.

Во-первых, мы говорим о переживаниях «сложного» клиента изнутри его восприятия психологической работы. И, конечно, проще описывать своё восприятие, чем чьё бы то ни было. Так я могу показать всё это полнее и точнее, во всех логических связках, которые о другом человеке можешь никогда и не узнать.

Ниже вам встретятся также и взгляды других людей, и описания клиентских случаев уже через призму моего профессионального опыта.

Во-вторых, говорить «у меня было вот так» или «я вижу это вот так» – это симпатичный мне способ сказать «и вот так бывает тоже» или «у вас могло происходить что-то подобное». Без замаха на «это точно происходит у всех одинаково». Поделиться чем-то важным и, может быть, расширяющим привычное восприятие, не скатываясь в поучения и не навязывая идею некой объективности и универсальности, в которую, как вы можете догадаться, я не слишком-то верю.

В-третьих, есть и более личная причина. Я с сердечной благодарностью вспоминаю каждую историю о «сложном» опыте в прошлом или настоящем от людей, которых считала уж точно счастливыми и благополучными, психологов и не только. Про которых в более юном и наивном возрасте была уверена, что в этой жизни им «просто повезло» – в отличие от меня, уж конечно.

Было невероятно важным видеть за экспертностью, благополучием или успехом также и «живые» истории людей во всей их неоднозначности и сложности индивидуальной траектории. Видеть бэкграунд, то есть изнанку, внутреннюю кухню, а не простую данность: либо человеку повезло, либо нет. То неуловимое, о чём поётся в песне «Ты не один» группы Brainstorm: «И пусть никто не объяснит, никто на свете не расскажет, какой огонь в груди горит, какая боль стоит на страже».

Всё это было для меня глубоким выдохом: то, что я ощущаю «сломанностью», вовсе не предопределяет всю дальнейшую жизнь.

Будет здорово, если и мои истории принесут кому-нибудь выдох и облегчение. Это бы означало, что у меня получилось передать эстафету дальше.

Когда-то давно, ещё на первом или втором курсе факультета психологии, мне не давала покоя идея, что психолог тогда считается хорошим, когда у него много часов терапии за плечами. К тому моменту я пока ни разу не бывала на личных консультациях и поэтому только очень приблизительно представляла себе, как вообще происходит для клиента этот процесс. Какой запрос нужно придумывать для работы, что именно психологу нужно говорить.