Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения - стр. 32

и Рим. В письмах к Римскому папе Льву он указывал на опасность для Церкви постановления собора 809 года, враждебного акривии канонов и свободе церковной власти, и просил папу оказать ему возможную помощь в борьбе с цезарепапизмом[157]. Обращаясь с письмом к Римскому папе, преп. Феодор был совершенно чужд идеи папского главенства и руководился византийской теорией патриаршей пентархии в Церкви, согласно которой церковная власть построена на основе равенства, согласной деятельности и равночестности всех пяти патриархов. К тому же в его время папский абсолютизм был далек от того фактического расцвета, который наблюдался в эпоху разделения Церквей, и папа Лев ответил на все ходатайства преп. Феодора о содействии лишь моральным сочувствием.

Заключение преп. Феодора на острове Халки продолжалось до конца царствования императора Никифора, так как на все попытки последнего добиться уступок святой отец отвечал отказом[158]. 25 июня 811 года Никифор был убит на войне с болгарами. Его сын Ставракий занимал царский престол лишь два месяца (по 2 октября 811 года), а потом императорская власть перешла к зятю Никифора Михаилу Рангаве (811–813 гг.). Михаил не сочувствовал деятельности своих непосредственных предшественников и возвратился к церковной политике благочестивой царицы Ирины. Он любил монахов, покровительствовал Церкви, заботился о церковном мире. Одним из первых его дел было прекращение михианских споров в Византийской Церкви, причем он открыто стал на сторону преп. Феодора. Патриарх Никифор, уступая теперь и ходатайству василевса, отказался от икономии в отношении пресвитера Иосифа и опять лишил его сана, восстановив приговор патриарха Тарасия. А коль скоро исчез главный и единственный пункт разногласия между студитами и патриархом, немедленно последовало и взаимное их примирение. Преп. Феодор был возвращен из ссылки (811 г.) и водворился в Студийском монастыре. В Византийской Церкви опять наступил мир, которого здесь по вине императора Никифора не было свыше пяти лет[159].

Итак, преп. Феодор одержал победу в продолжительной и тяжелой борьбе за неприкосновенность канонов и за свободу Церкви. «Истина и оправдание Божественных законов» восторжествовали над неправдой и оскорблением Евангелия и Церкви. Второй период этой борьбы объяснялся теми же сложными мотивами, которые вдохновляли святого отца на высокий подвиг исповедничества и во время первого периода. Вообще психология подвига преп. Феодора ясна[160]. Что касается патриарха Никифора, державшегося иных воззрений на дело пресвитера Иосифа, то здесь необходимо прежде всего отметить колебания патриарха. Сначала оправдав пресвитера Иосифа, патриарх Никифор потом осудил его на лишение священного сана. В таком колебании повинна пресловутая икономия, которою патриарх руководствовался в своей церковной политике. Уже тот факт, что Никифор впоследствии отступил от своего принципа и даже согласился на осуждение пресвитера Иосифа по принципу акривии, которого держался преп. Феодор, показывает всю малоценность принципа икономии в данном случае. Не подлежит сомнению, что патриарх признавал послабление относительно Иосифа неправильным, противоречащим священным канонам и в глубине души даже сочувствовал смелости преп. Феодора. Он, как и Тарасий, не мог не замечать, что церковные дела вследствие михианских споров приходят в упадок, тогда как истинный евангельский путь, которым шел преп. Феодор, должен был привести к миру и благосостоянию Церкви