Творения. Том 1: Нравственно-аскетические творения - стр. 138

63. Наконец, пусть слово приступит к кончине богоносного, если только можно назвать ее кончиною жизни, а не смерти, как начало истиннейшей жизни. Ибо кто во всю жизнь свою подвергался добровольной смерти, то есть умерщвлению страстей, и сокровенную во Христе жизнь праведно предпочитал жизни произвольной, о том, как мертвом для греха в тленном и многотрудном состоянии естественной жизни, справедливо можно думать, что он переходит от этой жизни, как от смерти, к неизменной и вечной жизни. Итак, отец наш и божественный исповедник Христов Феодор и тогда, когда достиг самого конца жизни, не переставал посылать по всем странам и городам спасительные врачевства в собственных своих письмах, присоединяя и привлекая многих к православной вере; также он благосклонно принимал и приходивших к нему людей всякого звания и возраста и потоками медоточивого языка своего располагал души их к добродетели; а к нему приходили то те, то другие не только из этого великоименитого города – и знаменитейшие из святейших митрополитов, и весьма многие из игуменов, и отличнейшие из монашествующих, – но и из всех отдаленных островов и городов усерднейше стекались, чтобы сподобиться его лицезрения и благословения в напутствие к добродетели и в преспеяние благочестия, ибо преподобный был прекраснее и вожделеннее всякого вещественного сада, имея внутри себя и во внешности своей как бы приятные плоды и благоуханные дары Всесвятого Духа: он был прославлен лицом, подобно Моисею (Исх. 34:30), и носил знаки добровольного умерщвления в крайней бледности священного лица своего; ростом он был высок, и вся эта лира имела соразмерные струны и издавала стройные звуки, произнося приятнейшее и сладчайшее учительное слово.

Конец ознакомительного фрагмента.