Творец слез - стр. 67
– Анна, не беспокойся, у нас все будет нормально, – успокоила я ее. – Голодными не останемся. Мы с Ригелем…
Я не договорила. Имя застряло у меня в горле, как осколок стекла. Только сейчас я осознала, что придется провести с ним наедине целый день. Представилась тишина комнат, наполненная его присутствием: эхом шагов, грозными взглядами.
– Что?.. – вздрогнула я, услышав голос Анны.
– Ты не могла бы позвать Ригеля? – повторила она, выкладывая из пакета на стол несколько упаковок томатного соуса. – Хочу и с ним поговорить.
Мысль о том, чтобы пойти его искать, приблизиться к нему или снова оказаться перед дверью его комнаты, вгоняла меня в ступор. Анна посмотрела на меня, и я поймала себя на том, что поджимаю губы.
«Я буду умницей», – прошептал тихий голос у меня в голове. Анна ничего не знала о наших с Ригелем натянутых отношениях. Пусть так будет и дальше, иначе я рискую ее потерять…
Ничего больше не сказав, я пошла исполнять ее просьбу.
Ригеля в комнате не оказалось: заглянув в приоткрытую дверь, я его там не обнаружила. Прошлась по всему дому, а потом догадалась поискать его на заднем дворе.
Закатные лучи зажгли кусты гардении; темные ветви деревьев, словно артерии и капилляры, контрастно выделялись на оранжевом фоне красивого неба. Я ступала по деревянному настилу веранды босыми ногами. И остановилась, увидев Ригеля, он стоял посреди сада в профиль ко мне. Сумеречный свет заливал его одежду, отражался в темных волосах красноватыми отблесками. Его окружала такая совершенная тишина, что я почувствовала себя незваной гостьей. Замерев, я гадала, почему он там стоит.
Что делает в тишине, засунув руку в карман брюк, в свитере с растянутым воротом, облегающем покатые плечи?
«Ты слишком часто на него смотришь, – увещевал меня внутренний голос, – ты не должна».
Я отвела взгляд и заметила какое-то легкое движение в воздухе. По саду, приплясывая, порхала белая бабочка. Она скользнула среди ветвей дерева, а затем села Ригелю на грудь – прильнула к его сердцу, наивная и смелая, а может, просто глупая и безрассудная. Я снова смотрела на Ригеля, но теперь с беспокойством. Он наклонил голову к бабочке, которая, раскрыв крылышки, ловила последние теплые лучи солнца, такая хрупкая и беззащитная под его взглядом. Затем Ригель поднял руку, накрыл бабочку ладонью.
Мое сердце дрогнуло. Я поймала себя на том, что ожидаю, как он ее раздавит и разотрет в ладони. Сколько раз это делали дети в Склепе… Я так напряглась, что казалось, будто он сжимает в ладони не бабочку, а меня. Я ждала, ждала, а Ригель разжал пальцы. Бабочка поднялась по его руке, такая беззаботная, а он наблюдал за ней. Закатный свет отражался в его глазах, ветерок перебирал волосы.
Он смотрел, как бабочка улетает, взглядом провожая ее. Солнце рисовало передо мной невиданное зрелище.
Я смотрела на Ригеля, окутанного чистым светом, который, как я раньше думала, ему не к лицу, ведь ему подходят лишь тени и черные дыры, сумрак и темнота. Он идеально вписывался в образ изгнанного ангела, этакого красивого Люцифера, обреченного вечно проклинать небеса. Только таким он мне всегда и представлялся.
Но сейчас я поняла, что никогда не видела его таким красивым.
«Ты слишком часто смотришь на него, – прошептало мое сердце, – ты всегда слишком много смотрела на него, на того, кто разрушает, обижает и обманывает, на того, кто творит слезы, делает чернила, которыми пишется сказка. Ты не должна, не должна, не должна…» Я обхватила себя руками, вся сжалась, прежде чем крикнуть: