Творец бессмертия, или Исповедь гения - стр. 67
– В США это невозможно, мистер Гвоздёв! У нас, конечно, не дошло до такого как в Англии, там вообще жуткий снобизм, но всё-таки каждый сверчок должен знать свой шесток. Иначе ему грозят проблемы!
– Нас же никто не слышит, – стал я раскачивать Фёдора.
– Те люди, которым это нужно, нас слышат всегда и везде! – ответил Фёдор с ослепительной театральной улыбкой, которую теперь предстояло носить и мне, и моей Светлане.
– Это, конечно, в переносном смысле? – усомнился я и вдруг заметил, что сам автоматически стал улыбаться. – В таком шуме нас ведь расслышать невозможно!
Фёдор опять расплылся в улыбке:
– Вам лучше знать, мистер Гвоздёв!
– Чёрт побери! Тебе хоть кол на голове чеши, а ты всё своё – мистер, да мистер! Говорю же, нас никто не слышит!
– Пусть даже так, мистер Гвоздёв! Но вы для меня – босс! А с боссом по-свойски не положено! – он снова расплылся.
– Я понял! – улыбнулся и я. – У тебя строгие инструкции. Обязанности, да?
– Считайте, как вам угодно, мистер Гвоздёв!
– А где же мой босс?
– Вы спрашиваете о докторе Кеннеди?
– Так других я пока и не знаю! – усмехнулся я.
– Доктор Кеннеди летит в другом самолёте. Чтобы не терять время, он через океан летает на Конкорде. Получается почти в четыре раза быстрее! – улыбнулся Фёдор.
– Вот те раз! Будто мы не торопимся?
– Не в том дело! Ваше время столько не стоит! – ответил Фёдор всё с той же счастливой улыбкой.
Я надолго замолчал. Светланка задремала. Фёдор вопросов не задавал, пялясь на большой экран телевизора.
Наконец, я не выдержал:
– Мистер Фёдор! – схитрил я, рассчитывая на другую реакцию соседа.
– Да, сэр? – мгновенно повернулся ко мне Фёдор с такой ослепительной улыбкой, что мне показалось, будто ее вызвало моё обращение «мистер».
– А как вам удалось в таком совершенстве изучить русский язык? Мне-то всегда казалось, будто такое совершенство достигается лишь в младенчестве или в раннем детстве.
– Вы правы, сэр! – ощерился Фёдор. – Я вырос в семье русских эмигрантов второго поколения. Если бы оно оказалось третьим и, тем более, четвёртым, то мой русский сильно отличался бы от вашего современного языка. Это было бы куда заметнее, нежели теперь, сэр!
– А я совсем ничего и не замечаю, мистер Фёдор! У вас безукоризненное понимание смысла слов, речь без странностей и даже произношение без акцента. Всё прекрасно!
– Благодарю вас, сэр! – расплылся в улыбке Фёдор.
– А откуда были ваши родители, мистер Фёдор?
– Это война, сэр, виновата! – ответил он без улыбки. – Трудно сказать, откуда вышли родители моих родителей, поскольку их родство очень рано стёрлось из памяти переездами по Советской России. Знаю только, что дед был красным командиром, пограничником. Перед самой войной переехал с семьёй с Дальнего Востока на новую тогда границу в Карпатах, и сразу попал в плен. А семья… Её после войны он даже не разыскивал, понимая… А потом дед в Бельгии женился на интернированной русской женщине. Так или иначе, но они оказались в США. Я там у их дочери и родился, но и дед, и мои родители дома всегда говорили по-русски. А моя мать и теперь замужем за русским. В общем, жизнь тасовала людей, как карты в колоде, но мне это пошло на пользу!
– Интересная судьба! – поддержал я. – А вы сами, сэр, как жили в США?
– У американцев, хотя они такие компанейские на вид, есть важное правило, – чем меньше люди о вас знают, тем вам легче живётся!