Творцы столпотворения - стр. 43
– Значит, мы плывем, – мрачно констатировал он, утолив жажду.
– Плывем, – подтвердил Шорин, – но я ничего не понимаю! Ты-то как здесь оказался?
Валентин рассказал напарнику о последних событиях. Поначалу Шорин пораженно молчал, а потом разразился проклятиями в адрес всех, кого только можно было.
– Успокойся, – скривился Остапенко. – Нам нужно думать, как выкрутится из этой ситуации. Все могло кончится гораздо хуже… Я вот только не понимаю, почему мы плывем!
– Река, – обяъснил Николай, – мы в огромной пещере, по которой течет подземная река.
– Это понятно! Но почему эти монстры нас отпустили?
Шорин пожал плечами, но, сообразив, что в темноте его жест не виден, сказал:
– Не знаю, Бендер… Ты думаешь, они разумные?
– Смотря что считать разумностью, – протянул Остапенко, – но действовали они согласовано. Хотя и волчья стая нападает согласовано, пчелы и муравьи вместе работают, бобры плотины строят… А эти твари знали, что такое плот. Хотя, если честно, я сомневаюсь, что соорудили его именно они. Может, это дело рук тех, кто и город строил?
– Может быть, – с готовностью согласился Николай.
Валентин вздохнул. Голова по-прежнему кружилась – создавалось впечатление, что его накачали какими-то наркотиками.
– Значит, ты очнулся, когда мы уже плыли? – спросил он.
– Ага, где-то с полчаса назад. Все это время пытался привести тебя в чувство, но ты отрубился капитально.
Валентин потрогал окровавленный локоть. Клыки гиеномыши порвали кожу, но сухожилия не тронули. В общем-то, рана не казалась серьёзной.
– Они тебя кусали? – спросил он. – Ну, болит где-нибудь? Как вообще самочувствие?
– Не спрашивай, – махнул рукой Шорин. – И мутит, и крутит всего, я даже проблевался немного. В воду, конечно… У меня на шее рана. Наверное, я ее получил, когда неудачно упал – в темноте-то не разберешь, а аптечки нет.
– Знаешь, я думаю, что у этих тварей отравленная слюна!
– Отравленная?
– Или обладающая сонным действием. Они нас не тронули, только попытались усыпить. Но мы живы, кровь у нас никто не высосал…
– И мы плывем по подземной реке, – докончил Николай.
– А ты с чего вообще взял, что мы плывем, а не просто дрейфуем в метре от берега?
– Хм… – Николай задумался. – Ну, это же чувствуется… Причем течение становится все сильнее. Кстати, слышишь: журчит!
Валентин недоверчиво уставился в темноту и снова опустил руку в воду.
– Интересно, почему они нас отпустили? – пробормотал он.
– Не знаю, Валя, я-то их вообще пока и не видел…
– Про запас, видимо, оставили, но биохимия у нас с ними различна, и усыпить нас полностью не получилось, – продолжал размышлять Остапенко. – Не зная этого, они пустили плавать нас по озерку, в эдакий местный эквивалент холодильника… Нет, бред, ей-богу!
– Да река это, река, – упрямо повторил Шорин. – Какое может быть течение в озере? Да и странно это: усыплять, чтобы потом когда-нибудь съесть! Фантазер ты, Бендер!
– Кстати, многие земные пауки парализуют мух и оставляют их про запас – это факт! Более того, не помню, кажется, змеи какие-то парализуют лягушек, и те всю зиму, как говорится, не портятся и остаются в самом соку. Потом-то, проголодавшись, змея-то ее и хавает.
– Да ну тебя, скажешь тоже! Однако куда мы можем плыть? Странное у них хранилище продуктов, согласись!
Остапенко улыбнулся: