Тверской Баскак. Книга 2 - стр. 9
«Есть!» – Восторженно ревет мое подсознание, и выбрасывая вверх руку, я бью в эту сжавшуюся до медного пятачка точку.
Прямо в лицо брызжет кровь, из потерявшей силу руки выпадает меч, и тяжелое тело, хрипя, валится набок. Сталкиваю его с себя, торопясь подняться. Одновременно тянусь к мечу, но чья-то нога в сапоге меня опережает. Она жестко вдавливает гладкое лезвие в черную землю грядки.
Поднимаю взгляд и вижу нацеленное прямо мне в грудь острие копья.
«Неужто все, отбегался!» – Успевает промелькнуть испуганная мысль, как ее накрывает звучащий из темноты голос.
– Ты кто такой?!
Пытаюсь поднять голову, но из темноты тут же прилетает угроза.
– Не дергайся! Приколю, не задумываясь!
Голос звучит до боли знакомым, и, напрягая память, я удивленно выдаю.
– Ты что ли, Истома?!
В ответ слышу не меньшее удивление.
– Наместник?! Какого рожна ты на моем огороде…
Поднимаясь, подхватываю на ходу меч и не сдерживаю иронию.
– Да вот, улицу не поделили! – Смотрю прямо в глаза старосте гончарного конца и уже жестко добавляю. – Сам-то что не догоняешь?!
В этот момент в голове проносится отчаянная мысль.
«Истома! Я же его высмеял перед всеми и оштрафовал еще! Наверняка он на меня зуб точит!»
Во взгляде старосты и правда теплоты ни на грош. Он мрачно смотрит на мертвого человека, на свою развороченную грядку и вдруг по-настоящему огорошивает меня.
– Ежели так, то чего ты тогда стоишь-то, наместник! Командуй! Чаго делать-то?!
Мой взгляд переходит с Истомы на троих крепких молодых парней за его спиной.
«Сыновья небось! – Успеваю подумать, а сознание уже оценивает их как бойцов. – У одного в руках щит и меч! Отлично! Еще двое с топорами! Похуже, но сойдет!»
За тыном все еще грохочут железом удары мечей и доносятся яростные крики.
«Калида!» – Набатом проносится в сознании страшная мысль, и я ору уже в голос.
– За мной! – С криком лезу в только что проделанную дыру, но Истома хватает меня за ворот.
– Куда?! Ворота же! – Не договаривая, он оборачивается к стоящим на крыльце женщинам. – Марфа, поднимайте соседей, а ты, Лукерья, мчись до тысяцкого!
Один из сыновей уже распахнул калитку, но благоразумно отошел в сторону пропуская меня вперед.
– За мной! – Ору во весь голос и выскакиваю в переулок. Вслед мне несется бабий вой.
– Вставайте люди добрые! Смотрите, чего деется! Убивают ироды!
Я уже на улице, чувствую за своей спиной старосту и его семейство. Впереди Калида, и у меня как камень с души – живой! Еще один взгляд, уже более трезвый, и я вижу, что радоваться рано. Мой телохранитель ранен и не единожды, он еле стоит на ногах, а перед ним четверо и еще один сидит на земле с замотанной рукой.
У Калиды уже нет сил защищаться, еще один удар и все! Не думая, бросаюсь вперед и ору, захлебываясь яростью.
– Руби гадов!
Передо мной вырастает противник, а я ничего не вижу кроме размытого лица. Со всей силой обрушиваю меч на это лицо, но, к моему разочарованному отчаянию, клинок напарывается на встречный удар, а откуда-то сбоку уже в меня несется острие чужого смертоносного железа. Не успеваю даже испугаться, как его принимает на щит один из сыновей Истомы.
В этот миг очередной женский вопль разрывает ночь, и он словно ведро холодной воды останавливает нас всех.
Мы стоим пятеро против четверых. Калида обессилено прислонился к забору, он уже не в счет. В другое время стоящая напротив четверка, в кольчугах и с мечами, не задумываясь разбросала бы нас, но вокруг уже хлопают ставни, гремит железо, и ночь заполняют встревоженные голоса.