Твердый сплав - стр. 47
– У вас, Мария Ильинична, своя фамилия или мужа?
– Мужа. Первого мужа.
– А у второго какая?
– Никодимов, Сергей Борисович… Да что вы, Константин Георгиевич, спрашиваете. Я теперь незамужняя, свободная. Пожалуйста, – влюбляйтесь.
– Куда уж мне. Экзамены сдавать нужно… А вы что, развелись?
– Кто его знает, – в ее смехе прозвучала горечь. – Объявление дали, а суда не было. Муж куда-то пропал, может, несчастье какое-нибудь случилось. Там-то, в суде, его искали. Адрес, говорят, неверный. Не знаю, что и подумать…
Кажется, уже все ясно. Брак этот – неспроста. Какая же цель? Неужели – объявление?..
А Кислякова продолжала:
– Недели две прожили хорошо. А затем стал скандалить. Это ему не нравится, другое… В общем, развелись.
– Ну, ничего, ничего, Мария Ильинична. Может, и найдется…
– Я бы снова его приняла, лишь бы цел вернулся.
Брянцев взял альбом и, показав на первую же попавшуюся ему фотографию мужчины, спросил:
– Это он?
– Нет… Обещал, но так и не дал своей фотографии. Ничего у меня после него не осталось.
– Да… Вам утром опять на дежурство? – перевел разговор Брянцев. Он снова заговорил о другом, пошутил, что скоро уже соловьи запоют и что от слез цвет лица портится, и, видя, как Кислякова снова повеселела, через некоторое время встал – ему завтра надо заниматься, а от вина в голове шумит. Пожелав хозяйке спокойной ночи, Брянцев поднялся к себе.
На другой день он зашел в редакцию районной газеты, попросил подшивку, отыскал номер с объявлением и списал его.
В поезде, на пути в город, Брянцев внимательно перечитал объявление, но ничего особенного не заметил: «Никодимов Сергей Борисович, прож. Столбовая ул., 16, кв. 5, возбуждает дело о разводе с Кисляковой Марией Ильиничной… Дело подлежит рассмотрению в нарсуде 2-го участка Солнечногорского района».
До Столбовой улицы Брянцев доехал в такси, – ему не терпелось узнать, кто там живет: может, удастся найти этого проклятого железнодорожника. Брянцев был уверен, что это тот железнодорожник, который пришел в подвал с перевязанной рукой и сказал, что взорвал водокачку.
Пятая квартира в первом этаже. Брянцев увидел сперва потускневший, погнутый жестяной номер, а потом, ниже, возле самой ручки, длинную, поперек всей двери, скобу и замок. Он в недоумении постоял, затем спросил вышедшего из соседней двери мужчину в белом колпачке и переднике:
– Скажите, в пятой квартире… уехал жилец?
– Нет, тут никто не живет. Здесь кладовая нашего ресторана.
Брянцев вернулся на улицу растерянный. Из вестибюля ресторана он позвонил майору, но там никто не поднял трубку; позвонил дежурному, тот ответил, что майора нет, ушел с утра. Брянцев сдал гардеробщику фуражку и направился в зал. На повороте, там, где во всю стену вставлено зеркало, он остановился, оправляя китель, взглянул на свое отражение и… обомлел. К нему спиной стоял Курбатов и, смеясь в зеркало, смотрел на Брянцева.
– Товарищ лейтенант, как вы думаете, почему мы с вами здесь встретились? – тихо спросил майор, причесывая светлые волосы.
Они сидели за столиком, и Брянцеву казалось неправильным, что они вместе. Когда Курбатов вошел в зал, лейтенант еще немного задержался у зеркала, чтобы войти позже и сесть в другом конце, подальше от начальника. Но, проходя между колонн, он встретился взглядом с майором и понял: надо занять место рядом. Брянцев вежливо поклонился Курбатову и нарочито громко спросил: