Тургеневская барышня бальзаковского возраста - стр. 30
«Для этого есть, должно быть, основания».
Я, кажется, написала не то, что Григорий Александрович ожидал.
«А напишите и мне что-нибудь основательное».
Поняла, что он имеет в виду стихи. Но сейчас мне на ум приходило только одно. Пусть я покажусь ему сейчас идиоткой, но, достав блокнот, сфотографировала страницу моего чудо-блокнота.
Когда мы играли в эту игру,
Адаптировав правила к алкоголю,
Трансакции ставили по существу,
Абортируя признаки боли.
Ставили правила, рамки, запреты.
Травили душу, что заперли в клетке.
Рапидом мы спели наши куплеты,
Оставив лишь в памяти метки.
Французское кино не получилось,
И это не расстроило ничуть.
Что здесь еще? Ну не сложилось...
Е-мое, кого же я пытаюсь обмануть?
Сигареты...Кофе...Виски...Боль...
Крики...Слезы...Удар по стене...
Истерики...Лайм...Текила...Соль...
“Ты нужен мне” - шепот во сне...
Его игра была на пару партий,
Блеф оказался мне не по зубам.
Яркая вспышка безудержной страсти
Несла меня быстро к любви берегам.
Если это любовь, то больная...
Хворь, что не вылечить временем...
В зеркало видишь - не стала другая,
А в сердце инфекция с именем.
Только рассвет коснется окна,
Активировав маску “улыбка”,
Ездить я стану другим по ушам:
“Такая случилась ошибка!”
Зря я ему отправила это стихотворение. Но, как известно, умная мысля приходит опосля. Это был просто крик боли, когда...
Давно это все было, но после встречи сегодня снова отдается в груди. Дурочка! А казалось, что повзрослела, переросла.
Мы с Сергеем начали иногда видеться. Я, конечно, не могла предположить, что у восемнадцатилетнего парня есть ребенок и почти жена. В соседней пятиэтажке жила его бабушка, так что Сергей тут появлялся редко. Но мне хватало этих редких встреч. Причем совершенно невинных и ничего не обещающих.
Он покупал мне мороженое, которое мне казалось чем-то детским, и я обиженно надувала губы. Не хотела, чтобы он относился ко мне как к ребенку. Да, в четырнадцать все спешат повзрослеть. Тот самый момент, когда ты еще ребенок, но считаешь себя уже достаточно взрослым.
И так пролетело три года. Мы виделись редко, но мне это и нравилось. Какое-то ожидание, непредсказуемость встреч... Все как в романах. Я писала вечерами корявые стихи, проба пера, так сказать. Именно из-за него я и начала писать.
Ни школьные подруги, ни родители не знали ничего. И мне это тоже нравилось. Этакая маленькая тайна, только между нами. Другие парни меня вообще не интересовали, да и мной не особо интересовались. Кому нужна девушка, которой ты дышишь в пупок? А с Сергеем я чувствовала себя уютно - мы были одного роста.
Может, и дурацкий пунктик, но я наконец-то расправила плечи, перестала горбиться, чтобы казаться ниже.
Он казался мне героем моего романа. Глупо? Возможно. Но я была уверена, что это чувство один раз и навсегда, что второй раз такого не будет. Кстати, второго и не было.
Мой последний звонок совпал с моим днем рождения. Впереди еще были экзамены и выпускной, но именно тогда, в день своего восемнадцатилетия, я увидела, как Сергей на меня по-другому посмотрел. Он был там, во дворе школы, когда директор говорил банальности, он смотрел на меня, только на меня. И я вдруг решилась.
После торжественной части я подлетела к нему и, обвив руками шею, быстро поцеловала в губы. Да еще на глазах у людей. Он молчал, продолжая держать руки в карманах, и я вдруг стушевалась. Опустила глаза на свои туфли и сказала: