Туманы Авалона - стр. 91
Игрейна облегченно перевела дух. Итак, Вивиана вопреки всему и впрямь родила ребенка – и осталась жива!
А разносчица тем временем продолжала:
– А еще она сказала, хе-хе-хе, что мальчонка – королевский сынок, и, дескать, так тому и должно быть, чтобы сын одного короля служил сыну другого… Ты хоть что-нибудь в этом понимаешь, госпожа моя? Сдается мне, все это только сны да лунные тени, хе-хе-хе… – И старуха вновь зашлась дребезжащим смехом и, опустившись на корточки, протянула исхудавшие руки к огню.
Но Игрейна отлично поняла смысл послания. «Сын одного короля будет служить сыну другого». Итак, Вивиана и в самом деле родила сына от Бана, короля Малой Британии, после обряда Великого Брака. А если ее с мерлином пророчество исполнится и Игрейна родит сына Утеру, королю всей Британии, один станет служить другому. Молодая женщина едва не расхохоталась истерическим смехом, под стать безумной старухе-разносчице: «Невеста еще на брачное ложе не взошла, а мы уже судим да рядим, где сыновей воспитывать!»
Все чувства ее обострились до такого предела, что на краткое мгновение Игрейна увидела двоих детей, рожденного и нерожденного, точно наяву: они льнули к ней, точно тени; не несет ли темноволосый мальчуган, сын Вивианы Галахад, гибель не рожденному еще сыну Утера? Игрейна отчетливо различала их в мерцающих отблесках пламени: смуглый, хрупкий мальчик с глазами Вивианы, златокудрый подросток – точь-в-точь северянин… а затем в огне перед нею ослепительно засияли Священные реликвии друидов, что ныне, с тех пор как римляне вырубили священные рощи, хранятся на Авалоне: блюдо и чаша, меч и копье искрились и мерцали отражением четырех стихий: блюдо земли, чаша воды, меч огня и копье или жезл воздуха… вот пламя дрогнуло, заплясало, и Игрейна сонно подумала: «А ведь каждому достанется своя доля реликвий. Как это удачно».
Игрейна резко заморгала и выпрямилась. Огонь прогорел до углей, старуха разносчица уснула у самого очага, поджав ноги под лохмотья. Зала почти опустела. Прислужница Игрейны дремала на скамейке, плотно закутавшись в плащ и накидку, остальные слуги давно отправились по постелям. Не проспала ли она полночи здесь, у огня, не приснилось ли ей все это? Молодая женщина растолкала сонную прислужницу, и та, ворча, ушла к себе. Оставив старуху разносчицу похрапывать у очага, Игрейна, дрожа, поднялась в спальню, забралась под одеяло к Моргейне и крепко-накрепко прижала к себе дочку, словно пытаясь отгородиться от фантазий и страхов.
Зима окончательно утвердилась в своих правах. Дерева в Тинтагеле почти не было, только что-то вроде горючего камня, но он немилосердно дымил, так что двери и потолки почернели от копоти. Иногда приходилось жечь сухие водоросли, и весь замок провонял дохлой рыбой, точно море в час отлива. И наконец поползли слухи о том, что Утеровы воинства приближаются к Тинтагелю и вот-вот двинутся через болота.
При обычных обстоятельствах армия Утера с легкостью разбила бы дружину Горлойса. «Но что, если они попадут в засаду? Утер не знает здешних мест!» Скалистый, незнакомый ландшафт сам по себе представляет для него достаточную опасность, притом что Утер понимает: воинство Горлойса соберется рядом с Тинтагелем. Засады ближе Утер не предвидит!
Игрейне оставалось только ждать. Уж такова женская судьба: сидеть дома, будь то замок или жалкая хижина; так оно повелось с тех самых пор, как в Британию пришли римляне. До того кельтские племена поступали по совету женщин, а далеко на севере был остров воительниц: тамошние женщины ковали оружие и обучали военных вождей обращению с ним…