Туда, где свет - стр. 3
Заметив меня, они мгновенно умолкают и торопятся пройти в зал. «Ого, как тут всё неоднозначно, с порога – интриги! – думаю я. – Интересно, о ком они говорили?»
Вспоминаю: на днях глава нашей писательской организации, про себя я называю его «Руководитель», вернулся с Кубы и выставил на своей страничке ВКонтакте фото… с крокодильей фермы, где ему довелось побывать. Оно и понятно – экзотика, только меня больше заинтересовала подпись к снимкам с рептилиями: «Заглянул в писательскую организацию. Там проходило собрание великих!» Юморок!
Вхожу в большой зал, по которому как раз и плывет мне навстречу высокий, массивный, важный, как крейсер, Руководитель. Поневоле чувствую себя небольшим катером, вручая «крейсеру» пакет документов, аккуратно собранных в папку: три рекомендации от членов Союза, листок учета кадров, копию паспорта и прочее.
– Пусть все бумаги будут у меня, когда придет время отправлять их в Москву, – веско произносит Руководитель. Вообще-то, его зовут Вадим Леонидович Петров, но чаще называют просто – Леонидыч.
По контексту я понимаю: он уверен, что меня сегодня примут здесь, на региональном уровне. Ведь он не сказал «если», он сказал «когда мы будем отправлять»…
Руководитель выводит меня из зала, становится чуть в стороне от «вершины» лестницы, чтобы видеть, не поднимается ли кто по ней, и, приглушив голос, величественно дает наставления – он всё делает величественно:
– Татьяна, вас сегодня станут критиковать, возможно, жестко. Что вы хотите, каждый считает себя классиком, гением! Сидите тихо, как зайка, потом, когда будет билет в кармане, отыграетесь! Вы поняли? Молчите, на нападки не отвечайте! Да вы же опытный журналист и прекрасно знаете, как иногда проходят редакционные летучки в газетах! Будьте готовы выслушать и всякую хрень, типа «она пишет примитивно!» или «я лично не читал, но считаю, что автору надо поработать над тем-то и тем-то». Ясно?
– Спасибо, поняла! – улыбаюсь как можно безмятежнее.
Вадим Леонидович уходит, а я думаю: «Угораздило же меня! Хотя теперь поздно отступать». И сразу начинаю прикидывать, кто именно может нападать.
Одна из женщин-поэтов тяжело взбирается по опасной лестнице, осторожно неся свои весомые достоинства. Фигурой она напоминает снеговика, особенно, если смотреть сверху, как это сейчас делаю я: три шара, поставленных друг на друга… Интересно, кто говорит крупным женщинам, что очень короткая стрижка их непременно освежит и омолодит? Тьфу ты, что за мысли лезут в голову?! Здороваюсь с вновь прибывшей, ведь наши писатели, особенно корифеи, не приходят, а именно «прибывают».
На лестнице появляется еще одна корпулентная женщина – почему-то в нашей организации нет воздушных женщин-поэтов! Она – поэтесса, хотя я не люблю этого слова, сразу чудятся нелепые «критикессы», дородные «патронессы». Кстати, она-то обязательно воспользуется случаем покритиковать, задеть, «попинать» кого-то. Валентина Чертанова, Валя – жесткая, как наждачная бумага, сама я с ней общалась мало, но видела её «в боях» с другими писателями. Она – стойкая атеистка. Интересно, сколько у нас неверующих среди литераторов? Про четверых точно знаю, что они атеисты, двое даже воинствующие. С одной стороны, это их личное дело, но с другой, никто не отменял роли писателя и поэта в духовной жизни общества.