Трупорот и прочие автобиографии - стр. 34
Они прошли полпути, как кто-то на выдохе произнес:
– Энтони…
По комнате пронесся ветер, шелестя мертвыми листьями; этот звук не скрывали даже крики.
– Что ты мне принес?
– Иди, – велел Тони. – Не волнуйся.
– Это и есть малютка-Август? – продолжал голос. – Твой сын? Твой первенец? Ты привел его ко мне?
Дверной проем находился дальше, чем казалось. Или это комната увеличилась в размерах? В неверном свете факелов трудно было понять. В одно мгновение помещение выглядело огромным, точно собор, а потом вдруг съеживалось до габаритов обычного зала, словно они с Тони находятся внутри пульсирующего сердца из кирпичей и тени. Едва пространство расширялось, как у Августа возникало впечатление, будто краем глаза он видит нечто ужасное, но стоило повернуть голову, и комната сжималась, перед ним оказывался голый камень.
– Дверь, – напомнил Тони. – Следи за дверью.
– Ну разумеется, – продолжал голос. – Ты же никогда его не хотел, правда? Жена отказалась делать аборт – сам говорил. А ты так и не смирился… Считал, это нечестно, она не имеет права решать за тебя… Иметь над тобой такой контроль… Столько власти… И малютку-Августа ты так и не простил… Ты не сумел полюбить его – по-настоящему, всерьез, как должен любить отец. С его братом, Фостером, было иначе, да? Этого ребенка ты хотел. Ждал как никогда в жизни… А старшего, значит, привел ко мне? Хочешь обменяться, чтобы я тебя отпустил?
– Мундт, – не выдержал Тони. – Сделай милость – заткни пасть!
– Эй, – сказал Август. – А как же не «не выражайся»?
– С дьяволом не спорят, его посылают к чертям.
– Откуда он столько про тебя знает?
– Я здесь очень давно. И Мундт – тоже. За эти годы он пару раз предлагал… скажем так, перемирие. Он наедался крови и хотел чего-то менее приземленного. Разговоров, например. Соглашался я не сразу. Всякий раз был уверен, что иду на верную смерть.
– Зачем тогда шел?
– Из любопытства. Хотел сменить обстановку и ненадолго расслабиться, забыть о том, что надо ловить порождения зеркала и прятаться. Рассчитывал что-нибудь узнать о своем надсмотрщике – вдруг удастся одержать над ним верх.
– Ого. И каково это – ужинать с вампиром?
– Будто сидеть за столом с ядовитой коброй. Еще страшнее, чем в нашу первую встречу, когда он на моих глазах разорвал горло двойнику. При встрече с ним я всякий раз понимал, что нахожусь в обществе лютой твари. Убить для него – все равно что утереться платком.
– И все же ты рассказывал ему про меня.
Тони замолчал. Дверь стала ближе, хотя сколько до нее метров, понять было трудно: расстояние в мерцающем свете факелов то уменьшалось, то увеличивалось.
– Август… – начал он.
– Ничего страшного, – отмахнулся тот, шагая вперед.
– Все было совсем не так!
– Разве? – произнес вампир. – Ты тоже так думаешь, Август?
– Пошел ты на хрен! – огрызнулся тот.
Полоска травы за дверью вдруг исчезла.
– Что происходит? – встрепенулся Август.
– Башня перемещается, – сказал Тони. – Мы не успеваем. Беги!
После паралича на лестнице ноги по-прежнему не слушались, но Август рванул вперед. Вокруг захлопали крылья, будто огромная стая птиц взмыла в воздух. Из теней со всех углов в одну точку слетелись клочья тьмы. Они закружились вихрем, поднялись к потолку, сжались и приняли человеческую форму. Эдон Мундт был облачен в широкие черные одежды и носил маску, напоминающую голову птицы с длинным острым клювом. Без малейшего промедления он шагнул в сторону Августа и Тони. Факелы замерцали и погасли.