Трудная дорога к морю - стр. 3
Через час Артем поднялся, оглядел окружающий пейзаж, тусклый и бесцветный, как старое кино. Собравшись, он поднял рюкзак и, пошатываясь, побрел к пространному разливу ручья. Здесь, зачерпывая в руку родниковую воду, он вычистил штаны, куртку и рюкзак. Здесь он попробовал прикинуть дальнейшее.
Миссия, вроде бы, выполнена, ненависть, вроде бы, выплеснута. Но за нею, как оказалось, пряталось и еще что-то, что он видел в собственных глубинах, но не мог пока определить, осознать и отнести к очевидному.
Что делать дальше?
Теперь он чувствовал, будто душа его, когда-то составленная в единый механизм, пусть и неровно работающий, теперь разобрана, разбросана, и открылось ее уязвимое ядро, которое без доспехов ненависти всю свою силу расточало в пустоту, нисколько Артема не питая, а обессиливая и обезмысливая.
Он тяжело встал, забросил рюкзак за спину, долго возился с его лямками. Потом набрал полные легкие воздуха и медленно выдохнул.
В любом случае точка поставлена. Теперь он, по крайней мере, свободен от желания быть правильным и может кричать, на сколько хватит горла.
Он вяло подпрыгнул на месте, чтобы проверить прочность крепления поклажи на спине. От его движения птицы разлетелись в разные стороны, будто расступаясь и освобождая ему путь, и деревья одобрительно покивали кронами. Теперь даже шум в ушах утих, уступив звуковое пространство шуму леса, шуму живого, наполняющего его.
Артем всмотрелся в окружающее: мир без людей… Что в нем есть? Дурная погода, голод и жажда, хищники, болезни и смерть. Больше ничего Артем вообразить не смог. И что? Разве все эти опасности, даже собранные вместе, перевесят хоть одно человеческое предательство, хоть одну подлость?
Артем вздохнул и вгляделся в зеленый лесной полумрак.
Внизу по течению ручья послышались всплески воды и зазвучала необычная птица, пение которой больше походило на «трыканье» крошечного динозавра. Как в реликтовой дочеловеческой природе, в которой было все, кроме подлости и предательства.
Держась отвесной стены оврага, Артем пошел на звук, тем более, что выбраться можно было только ниже по течению.
Вскоре овраг раздался, и открылось обширное болотце, поросшее тонким тростником и рогозом и притененное гигантскими раскидистыми акациями.
На берегу болотца лежала дохлая собака, попавшаяся задней лапой в небольшой охотничий капкан. Вот и вся человеческая правда.
Артем подошел ближе и рассмотрел труп. Скорей это была не собака, а черная с белым лисица или даже енот. Артем не очень разбирался в диких животных.
Он пнул «дохляка» ногой, чтобы сместить труп и рассмотреть морду.
Но «труп» взвизгнул, подскочил в воздухе, звеня короткой цепочкой капкана, и Артем отпрянул назад, чуть не завалившись в камыши.
– Ах ты! – вырвалось у него. Не ожидал он воскресения дохлой жертвы охотника. – Притворщик!
Зверек сгорбился дугой, видимо для устрашения, и по-динозаврьи застрекотал, испуганно зыркая маленькими подвижными глазенками. Теперь понятно, что это была за птица. Это проходимец енот, угодивший в капкан.
Артем снял тяжелый рюкзак, присел на корточки и рассмотрел ловушку, чтобы разобраться в ее устройстве: две дуги, пружина и защелка. Если пружину сжать, то капкан будет взведен, и кто-то в него обязательно попадется. Артем криво усмехнулся, когда понял, что угодил в такой же капкан, защелка которого должна была соскочить рано или поздно, пружина должна была разжаться, а противоречия должны были столкнуться, защемив в ловушку его душу.