Трубадура - стр. 30
- Давай помогу.
- Я сама справлюсь.
- Да я знаю, что справишься, - а еще не хватало горячего завтрака по утрам, очень просто. Однако каш с утра ему тоже больше не предлагали. – Но все равно хочу помочь.
Дернула плечом, но промолчала.
Степка принялся протирать блюдо, на котором еще час назад красовался пирог с персиками. И, вместо извинений, вдруг выдал.
- Он на тебя запал.
- Кто? – Ту не обернулась от раковины, но мыть посуду перестала.
- Козлина эта седая. Как его там. Член который. Леонтьевич.
Степа ждал, что она рассмеется. Хотя бы усмехнется. Хотя бы… Ну в общем, уж никак не ждал того, что прозвучало.
- Думаешь, не стою этого?! – Ту резко развернулась.
- Э-э-э… В смысле… Да не, я не про то…
- Тощая, бледная, страшная, - она даже пальцы загибала. – Давай. Не стесняйся, говори!
- Да он старый козел! – взбунтовался Степа. – Такие вечно на молодых девчонок слюни пускают!
- И единственное мое достоинство – что я еще достаточно молодая… - медленно протянула Тура.
Степа едва не выронил раритетное блюдо, которое, как ему пару недель назад рассказывали, было подарено деду Павла Корнеевича Матильдой какой-то. Судя по тону профессора, Степа был просто обязан знать, кто эта Матильда такая. Степан не знал, хотел потом погуглить, но запамятовал. А теперь чуть Матильдино наследие не разбил – только сверхбыстрая реакция спортсмена выручила.
Так, что именно он сказал не по-русски?
- Ты меня вообще слушаешь?!
- У нас в семье только дед глухой, - Тура медленно протянула руку, а потом резко выхватила у него из пальцев блюдо. – Не лезь не в свое дело, Кузя!
Специально так его назвала. Специально, чтобы разозлить. И он разозлился. Потому что дурная донская кровь.
- Что, нравятся взрослые дядьки?
- А что, нельзя? - глаза ярко-синие сузились до размеров бойниц. И сейчас оттуда бахнет!
- У нас свободная страна, - фыркнул Степан. – Да только вот что имей в виду. Этот Леонтьевич явно к своим сединам ничего не нажил, кроме геморроя, гастрита и импотенции. Это все есть – отвечаю. А денег нет.
- А мне, значит, деньги нужны от него? – вкрадчивостью кобры перед прыжком.
- Ну, ничего другого в его возрасте предложить уже не могут.
- Значит, по этой аналогии… - белые пальцы любовно поглаживали край блюда в попугаях и гроздьях винограда. – У тебя, в твои юные годы, есть что-то иное, чтобы предложить женщине. А вот денег, опять же силу возраста, увы… Не дороговато ли вам у нас, Степан Аркадьевич?
Разговор приобретал все более нелепые и даже абсурдные очертания. Но Степа, ведомый то ли свой упертой бараньей прямолинейностью, то ли известного качества и темперамента донской кровью, выпалил:
- У меня денег нормально! У меня… у меня… – мелькнула и тут же угасла мысль промолчать. - У меня банковский счет в евро, и там, знаешь, нормально! И деньги все вложены, и работают. И…
- Что же ты тут делаешь тогда, такой весь из себя состоятельный и в евро?
Ее интонации были откровенно глумливыми. И объяснять про собственные умозаключения на тему переменчивости спортивной фортуны, травм, вероятности прекращения карьеры в любой момент, о троюродном брате – биржевом маклере из Афин, который очень правильные советы дал в свое время – собственно, и не стоило. И в кои-то веки Степе удалось взять и кровь, и темперамент под уздцы. И ответил спокойно.