Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд - стр. 57
– Василиса… Береснева, – запыхавшись и глотая слезы, с трудом называю родное имя. – В какой палате?
Женщина надевает очки и внимательно просматривает список поступивших. Находит нужную фамилию, ведет пальцем, зыркает на листок, оставленный под стеклом отдельно.
– К ней нельзя. Под капельницей, – сообщает равнодушно, а у меня легкие сгорают от паники.
– Что? – издаю то ли писк, то ли стон.
Растерянно пячусь назад и окунаюсь в умиротворяющее тепло. Сильные руки смыкаются на моей талии, крепко фиксируя.
– Тише, Агата, – шепчет мне на ухо Адам.
Опять он рядом. Совсем близко. И я больше не сопротивляюсь его поддержке. Обессиленная и опустошенная, принимаю ее. Позволяю развернуть себя, как безвольную марионетку, а потом сама утыкаюсь лицом в твердую, теплую грудь, что судорожно вздымается. Прижимаюсь щекой и слышу бешеный стук сердца, что вторит моему.
– Я сейчас лечащего врача позову. Дарья Дмитриевна все расскажет, – подскакивает с кресла медсестра, и оно отъезжает на колесиках к дальней стене.
– Заодно главного приведите, – в приказном тоне выплевывает Адам, поглаживая меня по макушке. В другой ситуации я бы отчитала его за наглость, но сейчас он… очень нужен мне.
Не понимаю, почему, но доверяю Туманову. Самое ценное, что у меня есть. Здоровье моей малышки.
Адам упертый, в этом у меня нет сомнений. Иначе давно бы бросил поиски сына. Значит, и тут добьется ответов. Он обязательно выяснит все. И поможет.
Слегка расслабляюсь в его руках, позволяю себе всхлипнуть. Заливаю слезами и сминаю некогда идеально выглаженную рубашку.
– Я всегда на месте, – льется сзади знакомый голос, который пронзает душу осколками стекла. Проникает в разум, сердце. Разрывается в районе живота и отдает резью в самом низу. Там, где шрам. – Макар Яковлевич к вашим услугам.
– Макар? – оглядываюсь. Отстраняю Адама и делаю шаг навстречу призраку прошлого.
Надеюсь, он не ведет мою дочь. Я скорее украду ее и в другую больницу перевезу, чем доверю этому…
– Здравствуй, Агата, ты совсем не изменилась, – узнает меня сразу и не скрывает этого. Общается так, будто мы старые друзья. И это не он выпотрошил меня когда-то и бросил сломанную. – Такая же красивая, – улыбается во все тридцать два.
«Ты тоже. Все такой же лицемер», – едва не срывается с губ, но Туманов припечатывает меня к себе. Немного грубовато и резко. Будто возвращает свое на место.
И такой неоднозначный жест не укрывается от внимания Макара. Как и испепеляющий взгляд Адама.
– К вам Береснева сегодня поступила, – произносит строго, и я рада, что он взял разговор на себя. – Мы хотим знать, что с ней, и увидеть ее.
– Все выясним, не беспокойтесь, присядьте, – любезно предлагает Макар, но Туманов стоит, как истукан И меня держит, будто приковал к себе. – Агата… – главный обращается ко мне вновь, заставив вздрогнуть.
Чувствую, как Адам напрягается всем телом. Врезается пальцами в мой бок.
Списываю его странные реакции на то, что мы оба нервничаем. Хотя с чего бы Адаму переживать о чужом ребенке? Еще и о девочке…
– Сколько твоей дочери? – Макар подходит к стойке, листает документы, а я едва сдерживаюсь, чтобы не вырвать бумаги из его рук. – Пять лет, – сам подсчитывает.
Хаотичный поток мыслей, одному ему известных, прерывает женщина в медицинском халате. Шагает быстро к нам со стороны реанимационного отделения.