Тропинка к своему Я. Уроки психологии в средней школе (5–6 классы) - стр. 9
«В 7 лет сын пошел в школу. И с этого времени начались неприятности, которые до сих пор не дают мне спокойно жить. Началось с того, что в первом классе Павлик панически боялся учительницу. По дороге в школу у него начиналась тошнота, а на пороге школы иногда и рвота. В класс он входил весь в слезах. Иногда ночью вскакивал и просил всех оставить его в покое. Засыпал только при свете и рядом со мной. Я переводила его в другие школы, но отрицательное отношение к школе осталось у него до сих пор.
Сейчас ему 15 лет. Для меня радостью является то, что его не тянет в плохие компании. У нас с ним хорошие доверительные отношения. Проблема в том, что он с большим трудом переносит школу. Очень устает, плохо понимает объяснения учителей. Даже если я дома ему все объясню, в школе ему кажется, что он все забыл и ничего не знает. К взрослым, особенно учителям, относится с большим недоверием и плохо идет с ними на контакт. Сейчас Павлик учится в 9 классе. Сможет ли он его окончить и что делать дальше, я просто не знаю. Сам он уже не верит в то, что сможет в этой жизни чего-нибудь добиться».
(Ольга Валентиновна, мама пятнадцатилетнего Павла.)
Итак, отделение подростка от семьи может затянуться. Но, как уже говорилось, оно может не состояться вообще, и подросток на длительное время останется в слиянии либо с семьей в целом, либо с одним из ее членов. В этой ситуации он будет продолжать находиться под строгим контролем и сильной опекой взрослых и в результате все больше ощущать собственную слабость и беспомощность. Иногда это сопровождается уходом в болезнь, так как язык психосоматики в этом случае является единственно доступным подростку для того, чтобы заявить окружающим о собственном внутреннем дискомфорте.
«Последнее время Катя по утрам встает совсем без сил. Давление очень низкое. Сделали справку о свободном посещении. Катя сейчас две недели болеет – одну учится. Ходим по врачам – все в порядке. А в остальном все хорошо: мы с ней друзья. Я знаю все ее мысли и чувства. Она никогда не грубит ни мне, ни папе, ни бабушке. С бабушкой она спит в одной комнате. Конечно, ей не очень нравится, но она молчит. А вообще я очень за нее боюсь. Везде сопровождаю ее: в магазин, за обновками. Конечно, на дискотеку не пускаю – боюсь за нее. Сколько ей лет? Пятнадцать. А болеть она в последний год начала».
(Екатерина Александровна, мама пятнадцатилетней Кати.)
Возможен и такой вариант: в какой-то момент семья начинает понимать, что подросток остается не по возрасту инфантильным и несамостоятельным. Родители в этом случае уже рассматривают такое поведение как проблему и сами всячески побуждают его к принятию более взрослой позиции. Но подросток активно сопротивляется отделению. Он не может или не хочет (между этим трудно провести грань) отделяться. До этого времени он не накопил опыта самостоятельных действий, поэтому сейчас любое самостоятельное решение вызывает у него страх, и он предпочитает оставаться в слиянии с семьей.
«Моему сыну 14 лет. Но он абсолютно не хочет, а возможно, уже не может выполнять домашние задания самостоятельно. Отчасти я сама в этом виновата. Олег с рождения был болезненным ребенком. Я старалась во всем помогать ему, многое делать за него. Не расставалась с ним ни на один день. А теперь я так устала, что иногда говорю: “Скорее бы тебя в армию забрали. Там тебе придется стать самостоятельным”. На что он мне отвечает: “Ну и пожалуйста. Я возьму туда бабушку”. А как-то я его в магазин послала. Он без сестры наотрез отказался идти. Пошел с ней. А там к нему вроде бы подростки из другой школы пристали.