Тропик Козерога - стр. 25
– То есть возле императорского знамени, – Алексей пристально посмотрел на пришельца, слегка прищурившись. – Лейбштандарт!?
– Вроде того.
– Что в этих бумагах?
– Посмотри сам.
Семелесов осторожно достал бумаги из файла и принялся тщательно их рассматривать, и на лице его тут же отобразилось крайнее изумление, переходящее в настороженность и опаску.
– Что за…
– Это заключение судмедэксперта, протокол вскрытия и тому подобное, в общем, ты понимаешь, в чём дело. Две колотые раны в области шеи крайнее обескровливание тела.
Семелесов поднял глаза и пристально посмотрел сначала на Крейтона затем на Кистенёва, стоявшего неподвижно, явно не намереваясь вступать в диалог, после чего взгляд юноши вновь зафиксировался на пришельце. Семелесов нахмурился, сел прямо и ещё раз не то осмотрелся по сторонам, взглянув на своего старого друга, не то, покачал головой, не веря в происходящее.
– Это безумие, – произнёс он, словно преступник, против которого предъявили неопровержимую улику.
– Разумеется, безумие, зачем иначе бы я пришёл сюда.
– Подожди, Вася, вы надо мной что прикалываетесь, это ведь прикол какой-то, – произнёс Алексей, при этом смотря на Кистенёва, раскрывая рот в безумной улыбке и видя в ответ лишь отрицательное покачивание головой.
– Вампиров же не существует.
– Отчего ты так уверен? Вам знакомо понятие «критерий Поппера» обратное следствие, тезис о существовании чего-либо не является научным, следовательно, не может быть потенциально опровержим. Но, тем не менее, ты говоришь так уверенно, будто всё уже доказано и определено.
– Два слова «Чайник Рассела», бремя доказательства лежит на утверждающем. Нельзя просто так объявлять любое сверхъестественное явление существующим только потому что нельзя доказать обратное.
– Сверхъестественное, что за дурацкое слово, – Крейтон хлопнул себя по коленям и, отойдя от стола, встал возле окна, бросив взгляд на улицу. – Неужели вы уже так хорошо исследовали всё естественное, что можете определить его границу. Боже мой, Алексей, я же не прошу тебя верить на слово всему в этом мире, но ты можешь хотя бы допустить, что горизонт это не край мира.
– Но сейчас-то я должен тебе, именно, поверить. А ведь я знаю о тебе только то, что ты и вправду человек необычный, но понятие необычный определяет отклонение в обе стороны, что если ты какой-нибудь чернокнижник или иное злобное существо, коим обычно матери пугают своих детей, а не просто белый эмигрант из параллельного измерения.
– Почему? – Крейтон резко обернулся и посмотрел на Семелесова. – Ты спросишь, почему я не доказываю обратное твоим словам. – Он наклонился, продолжая смотреть прямо в глаза собеседнику, и перешёл на громкий шёпот. – Да потому что я куда хуже чем те, о ком ты говоришь и там откуда я пришёл нами пугали не только детей. Но какое всё это имеет значение, ты же ведь всё равно принял решение.
– Не понял.
– Тебе всё равно нечего терять Семелесов, что я смогу у тебя забрать кроме твоей жизни, которую ты ненавидишь, а? Разве что твою бессмертную душонку, за которую ты так лихорадочно цепляешься, так не беспокойся, мне она без надобности, я даже не верю в её существование.
Крейтон выпрямился и прошёл мимо Кистенёва в гостиную, только там обернувшись и произнеся напоследок.
– Ты ведь так здесь и останешься Воскресенская 12?