Тропами бесконечности - стр. 13

- К вопросу о нестандартных реакциях, - отвечаю я.

(… Боже, как невыносимо хочется курить! Я вспоминаю кальян, один на всех. И травы… Миллион моих собственных лет назад, там, где раньше был наш университет и тот тихий, солнечный городок, где мы впервые встретились с Ним… с мужчиной, которого я любила… с тем, кто был мне так дорог… И о моей привязанности к которому ни в коем случае не должен был узнать этот высокомерный заносчивый тип! Потому что здесь любые привязанности - табу. Любая религия – табу. Любая слабость – табу. И отстранение от должности, разумеется. Изгнание агента в его безвозвратный… )

- Вы не ответили на мой вопрос, – мои мысли о нашем кальяне внезапно прерываются этим голосом.

- Какой из трех Ваших вопросов, на которые я не ответила, интересует Вас наиболее?

- Вы мне лжете?

- По поводу?

- Вообще.

- Конечно, -  я мысленно делаю огромную, термоядерную затяжку и выпускаю дым через ноздри. Становится как-то легче, и я говорю: – Вы знакомы с основами Немодальной Необращаемой логики? –

- Естественно, – говорит мне проверяющий. – Это мой хлеб.

- Тогда вы должны знать, что к любому неглобальному утверждению можно подобрать такую систему Базовых Ценностей, что в рамках данного базиса, ваше утверждение всегда будет ложно.

- Уточните, раз уж вы начали эту тему.

- Уточняю. То, лгу я Вам или нет, целиком определяется теми критериями истинности, которые Вы сами избрали в качестве базиса. И тут получается так, что Вы, если захотите, всегда сможете уличить меня во лжи, выбрав соответствующим образом критерии того, что есть ложь по данному конкретному вопросу.

- Такое поведение называется жульничеством! – его голос содержит теперь раздражение. - И оно, смею вас уверить, не практикуется среди служащих того отдела, сотрудником которого я являюсь.

- О! Не принимайте  близко к сердцу.  Это не оскорбление. Это только теория.

- Понимаете, ммм, - смотрит в бумагу, - Севастьяна, Вы были бы во всем абсолютно правы, если бы речь шла о неглобальных  понятиях … Скажем,  что-нибудь вроде  «легкомыслие».  Я неспроста задаю Вам  немодальные переменные.  Любовь, семья, ревность… Эти понятия фундаментальны. Не варьируемы, или, как еще говорят, немодальны. И они так же не обращаемы, то есть, у них нет собственных инверсий.  Например, у любви.

- Да, я знакома с теорией. Как-никак я одна из авторов.

- Вы? Отлично! Ненависть, например, не есть инверсия, или отрицание любви, а является самостоятельной немодальной и при этом глобальной константой психики любого нормального человека.

- Поэтому ненавидеть и любить можно одновременно.

- Именно! Вы меня понимаете. Очень хорошо.

- Хорошо, – вторю ему я, делая мысленно весьма приличных размеров глоток «Кьянти» и снова припадая ртом к воображаемому мундштуку кальяна.

- Продолжим? Если хотите.

  Дознаватель слегка поджал губы, не отводя от меня взгляда.

- Что ж ... ненависть?

- Я вот только одного не пойму, – я снова обрываю наш диалог, деловито рассматривая свой когтистый маникюр радикально черного цвета. – На что вам мои ответы, если лямбда-точки моего лица и так выдадут все мои реакции?

 Проверяющий явно взбешен, но при этом держится очень достойно. Ничего. Я не таких заставляла рыдать и биться в конвульсиях.

- И все же, ненависть? – сквозь зубы выдавливает он из себя, и я с трудом подавляю жгучее желание развернуть к нему то маленькое настольное зеркальце, что стоит от меня по левую руку.