Тропа до звезд - стр. 14

Скорее всего, у Мягкова снова нашелся бы какой-нибудь пренебрежительный звук, но тут ооновец поднял руку.

– Pardonnez-moi[17], звонят. – Он отошел в сторону. – Да. Да. С кем? Хорошо, пообещайте в обмен на сотрудничество. А я попробую… Да.

Обернувшегося замглавы Четвертого комитета встретило три пары заинтересованных глаз. Впрочем, он и сам выглядел заинтригованно.

– Саймон, как вы себя чувствуете?

Вопрос оказался внезапным. Юный лоцман демонстративно потыкал себя пальцем в разных местах и бросил в ответ:

– Сойдет. Я вам нужен?

– Нужны, – не стал упираться Оосава. – Один, точнее, одна из подозреваемых хочет поговорить. С вами.

– Слушайте, – встрял в разговор обеспокоенный отец, – а у вас там решетки прочные? Сын, ты не торопись, подумай. Мало ли, вдруг в этой дамочке взрывчатку не отыскали. А что, я в кино видел! Не обижайтесь, Анжело, но глава должен заботиться о Семье.

– Я понимаю, – возвел очи горе ооновец. – Но, честное слово, мы задействовали все доступные ресурсы. Все, что не запрещено законом и не осуждается правозащитой. Саймон будет в полнейшей безопасности.

– Безопасность – отличное слово в нашей ситуации, – скепсиса в голосе Мягкова плескалось хоть отбавляй.

Но прежде чем Анжело успел парировать, Саймон ответил:

– Я согласен.

Он сам не очень понимал, зачем это делает. Больше всего на свете ему сейчас хотелось шагнуть куда-нибудь на другую сторону планеты. Или вообще домой, на Землю. Благо никакие таинственные глушилки больше на него не действовали и обошлось бы парой переходов. Тройкой, уточнил он сам для себя, прикинув карту систем. Завалиться в бар осесть у стойки, врубить классику со смарта – старые, плоские еще мультфильмы. И, подпевая героям – «Соблюдает дня режим Джим!», – накидаться какой-нибудь гадостью до бровей. Дорогой, выдержанной, с привкусом дубовой бочки и ледяной воды из ручья гадостью.

Но в итоге Саймон встал. Покачал головой, разминая шею. Снова поморщился. И проворчал:

– Давайте пообщаемся. Где там ваши застенки?

Новый Эдинбург заселялся людьми неспешными, основательными, прижимистыми – и скупыми на незаслуженное сочувствие. Поэтому для пенитенциарных нужд оказались приспособлены пещеры горного массива, в паре сотен километров от столицы, города Джейкобстаун. Сторонники гуманного обращения с заключенными, конечно, негодовали. Они считали, что таким образом нарушаются права «социально нестабильных категорий граждан» на солнечный свет и вид из окна. В ответ новоэдинбуржцы, пожимая плечами, парировали: «Зато не сбегут».

Правда, в итоге местной системе исполнения наказаний пришлось пойти на уступки. Каждая колония имела свои кодексы, как уголовный, так и административный. Как правило, они списывались с кодексов государства-основателя, либо же, если получалось поселение смешанного состава, вырабатывались по результатам обсуждений, голосований и подковерных сделок. Но существовал еще и Устав ООН, заметно расширенный в процессе космической экспансии. И он считался приоритетнее.

Так что со временем терраса перед входом в пещеры обросла небольшим двориком для прогулок. «Ничего, – утешали себя законопослушные граждане, – с обрыва не сиганут». С этим было сложно поспорить.

Добраться до тюрьмы получалось только по воздуху. Нет, конечно, если какой-нибудь энтузиаст обладал временем, навыками, набором снаряжения и совершенно не интересовал ИИ охранной службы – он мог забраться наверх по скалам. Но почему-то подобных не находилось.