Трон Знания. Книга 4 - стр. 10

— У нас говорят: «Как кролики», — улыбнулась Малика.

— Сколько у кроликов детёнышей? — поинтересовалась Кенеш.

— Не знаю.

— Шабира! Не говори: «Не знаю». Говори: «Не помню».

— О чём она рассказывает? — встряла в разговор Галисия.

— О песчаных мышах, — откликнулась Малика.

Галисия скривилась:

— Мерзость. Зачем ты это слушаешь? — И вновь занялась рисунком.

— Ты не ответила, шабира. Сколько у кроликов детёнышей?

— Не знаю.

Кенеш свела брови. Малика захлопнула книгу. Хорошо, она скажет так, как хочет служанка. А говорили, что с шабирой никто не спорит.

— Не помню.

— А не помнишь, потому что шабира знает всё. Нужные знания вспоминает, а ненужные выбрасывает, — произнесла старуха и принялась собирать листы.

Движения изящные, тело стройное, руки гибкие, шаги грациозные. Если не видеть лица — девушка, да и только.

— Ты кубара?

Кенеш на секунду замерла. Подняла последний лист:

— Шабира всё знает.

Галисия встрепенулась:

— Ты сказала «кубара»?

Сейчас для неё это наболевший вопрос.

— Ты была в кубарате отца Иштара? — спросила Малика.

— Была, — кивнула Кенеш, складывая листы в папку.

— Сколько тебе лет?

— Семьдесят четыре.

— Ты всю жизнь провела во дворце?

— Шестьдесят один год.

— И никогда из него не выходила?

— Это первый раз.

— Что она говорит? — вновь спросила Галисия.

— Ничего интересного. — Малика посмотрела на дымящийся кувшин. Если Кенеш притащила благовония, значит… — Мы уже в Ракшаде?

— У берегов Лунной Тверди, — сказала старуха и отправилась мыть ванную.

Галисия отложила ручку:

— Как ей удалось так сохраниться? Лицо древней бабки, фигура молодки.

— Что вы рисуете? — вяло поинтересовалась Малика, разглядывая дымок над кувшином.

Галисия протянула ей рисунок.

— Это я? — воскликнула Малика.

— Похожа?

— Очень похожа. Где вы научились рисовать?

— В художественной академии. Поэтому я не знала, что корабль — это плавучая территория страны. В художественной академии этому не учат.

— Я тоже не знала. Мне сказал Альхара.

— А хочешь, я нарисую…

Малика замерла, боясь услышать продолжение.

— Адэра, — произнесла Галисия.

— Нет.

— А Вилара?

— Нет.

Галисия пристроила папку на коленях, положила сверху чистый лист:

— Ты занималась с Виларом любовью?

— Любовью не занимаются. Любовью живут.

— Ладно. Спрошу иначе: ты спала с ним?

— Нет.

— Глупая. — Галисия постучала ручкой по листу. — Или хитрая.

Малика улеглась на подушки и отвернулась к стене.

Утром их разбудил скрежет. Яркий свет ворвался в окно и овалом упал на ковёр — теперь ничто не загораживало солнце. Прильнув носами к стеклу, Малика и Галисия досадливо вздохнули: только море и небо.

— Шабира! — проговорила Кенеш торжественно. — Альхара приглашает тебя на палубу, чтобы ты посмотрела на Ракшаду.

— Что она сказала? — спросила Галисия, разглядывая чаек. — Я слышала: Ракшада. Мы уже приехали?

— Почти, — ответила Малика.

Кенеш вытащила из сундука несколько пар мягких туфель без задника и без каблука:

— Примеряй, шабира.

Малика бросила на старуху косой взгляд. Где она была со своими тапками, когда надо было бегать к Альхаре босиком и танцевать на ледяном полу? Но больше злилась на себя: почему не порылась во всех сундуках?

— Малика! Корабли! Посмотри, сколько их! — воскликнула Галисия, прижимая растопыренные пальцы к окну. — И яхты! Как красиво!

Кенеш развязала мешочек из расшитой серебром ткани, вытащила из него перламутровые покрывала и два ошейника: один серебряный, второй золотой.